Зеленый мозг
Шрифт:
– Но мы же ничего такого не сделали, - сказал Мартиньо.
– Пожалуйста, - сказала она. Виеро тянул его за руку. Мартиньо сделал глубокий вдох.
– Падре, поезжай с людьми. Там вам будет безопаснее в Красной зоне. Я возьму маленький грузовик и поеду в Гвиабу. Я должен обсудить это со своим отцом, префектом. Кто-то должен попасть на заседание правительства и заставить людей послушать.
– Выслушать, что?
– спросил Альварес.
– Ра... работа должна быть прекращена... временно, - сказал Мартиньо.
– Должно быть проведено расследование.
– Но это же глупо!
– рявкнул Альварес.
–
Мартиньо попытался сделать глоток, но в горле у него пересохло. Ночь вокруг стояла холодная, давящая... крики толпы стали громче. Полиция и военные не смогут сдержать разъяренного, многоклеточного монстра.
– Они не дадут тебе сказать, - пробормотал Альварес.
– Даже если ты прав.
Крики толпы подтверждали правду этих слов. Мартиньо понял это. Люди у власти не смогут признать поражения. Они были у власти благодаря определенным обещаниям. Если эти обещания не были выполнены, надо было найти кого-то, на кого свалить вину.
"Вероятно, этот кто-то уже найден", - подумал он.
Тогда он позволил Виеро увести себя к грузовику.
Глава 4
Это была пещера высоко над мокрыми скалами ущелья реки Гояз. В пещере пульсировали мысли Мозгу, слушающего радио, по которому человеческий диктор передавал события дня: бунты в Бахии, линчеваны пограничники, приземлились воздушные войска, чтобы восстановить порядок...
Маленький переносной приемник на батарейках производил металлический шум в пещере, который раздражал его мозговые сенсоры, но человеческие новости должны были быть записаны... пока выдерживают батарейки. Вероятно, можно было использовать для этого биохимические клетки, но механические знания Мозга были ограничены. Из фильмотеки книг, оставленных в Красной зоне, он знал много теории, но практические знания - это совсем другое дело.
Был на время и портативный телевизор, но диапазон его был ограничен, и сейчас он не работал.
Новости закончились, и из приемника хлынула музыка. Мозг дал команду инструменту замолчать. После чего Мозг продолжал лежать в благодатной тишине, думая, пульсируя.
Это была масса диаметром четыре метра и глубиной в полметра, называющая себя "Верховная интеграция", наполненная пассивной настороженностью и все же всегда немного сверх меры озлобленная необходимостью, которая держала эту массу неподвижной, привязанной к этому пещерному убежищу.
Подвижная сенсорная маска, которую она могла передвигать и сгибать по желанию - образуя то диск, то мембранную воронку, и даже имитацию огромного человеческого лица... лежала на поверхности этой массы, как шапка, сенсоры ее были направлены в серый рассвет у входа в пещеру.
Ритмическое пульсирование желтого мешка с одной стороны накачивало темную густую жидкость в Мозг. Над его поверхностными мембранами ползали бескрылые насекомые - проверяли, устраняли дефекты, подавали необходимую пищу, куда требовалось. Ульи специалистов крылатых насекомых собирались группами в расщелинах пещеры, некоторые производили кислоты, некоторые расщепляли кислоты для получения кислорода, некоторые для пищеварения, а часть их обеспечивала мышцы для насосов.
Горький кислотный запах пропитал всю пещеру.
Насекомые вылетали и залетали из рассвета. Некоторые останавливались, чтобы поплясать, погудеть и поколебать сенсоры мозга; некоторые пользовались
Сейчас пришло сообщение из Бахии: "Сильный дождь - мокрая земля. Норы нашего слушающего поста обрушились. Наблюдателя увидели и атаковали, но монитор увел его в безопасное место по туннелю реки. Речные туннели вызвали там обвал строений. Мы не оставили никаких улик, за исключением того, что нас обнаружили человеческие существа. Те из нас, которые не успели убежать, были уничтожены. Среди человеческих существ тоже жертвы".
"Смерти среди человеческих существ, - рассуждал Мозг.
– Значит, сообщения радио были правильными".
Это грозило катастрофой.
Мозг потребовал увеличить количество кислорода, к нему поспешили обслуживающие насекомые, ритм работы насоса увеличился.
"Человеческие существа убедятся, что их атаковали, - думал Мозг. Сложная структура защиты человеческих существ будет активизироваться. Проникнуть в эту структуру со спокойными рассуждениями будет очень трудно, если вообще выполнимо".
Кто может рассуждать с неразумными?
Очень трудно понять этих человеческих существ с их богами и идеалами накопления.
"Бизнес" - вот как называют книги их идеалы накопления, но Мозг не мог понять смысла накопления. Деньги нельзя есть, они не накапливают видимую энергию, они оказываются плохим строительным материалом. Плетение и мозаика домов беднейших человеческих существ имеют больше смысла. Но все же, человеческие существа стремятся к накоплению. Значит, в этом должно быть что-то важное. В этом во всем должно быть также важна каждая часть, как в их концепции Бога, что является для них чем-то вроде интеграции, чья сущность и расположение могут быть определены. Очень большие неприятности.
"Где-то, - чувствовал Мозг, - должна быть модель мысли, чтобы можно было понять эти вещи, но он не мог найти ключ к разгадке".
Чтобы найти этот ключ, необходимо было понять механизм создания моделей мысли у людей, превращения внутренней энергии при создании воображаемых образов, планов и схем. Только освоив этот механизм, можно найти путь к совместному выживанию. Как удивительно, как тонко, и все же, как красиво было человеческое открытие, которое сейчас было размножено и приспособлено к использованию его другими существами. Как восхитительно и возвышенно это манипулирование вселенной, которое существует только внутри пассивных рамок воображения.
На мгновение Мозг протестировал себя, пытаясь вызвать человеческие эмоции. Страх и уникальность ума - это еще можно понять. Но перестановки, вариация страха, называемая ненавистью, острые непредсказуемые реакции это понять труднее.
Не раз Мозг пытался размышлять над тем, что когда-то было частью человеческого существа и предметом таких эмоций. Они были использованы согласно его собственному направлению. Сейчас Мозг был только слабо похож на человеческий мозг, он стал больше и сложнее. Ни одна человеческая вычислительная система не смогла бы поддерживать его нужды и питание. Ни одна человеческая сенсорная система не смогла бы удовлетворить его ненасытное стремление к информации.