Зеленый мозг
Шрифт:
– Но это же временно, - возразил отец.
– Мы создадим таких пчел, которых нам надо, чтобы они отвечали любым нашим потребностям. Вредные разрушители вынимают пищу из наших ртов. Все это так просто. Они должны умереть, а их заменят существа, которые выполняют полезные для человека функции.
– Птицы умирают, отец.
– Мы охраняем птиц! У нас есть представители каждого вида в заповедных зонах. Мы уже обеспечили их новыми формами пищи...
– Некоторые растения уже исчезли из-за недостатка естественного опыления.
– Ни одно из полезных растений не исчезло.
– А что произойдет, - спросил Хуан, - если наши барьеры будут нарушаться насекомыми до того, как мы заменим популяцию хищников? Что тогда произойдет?
Старший Мартиньо помахал своим тонким пальцем перед носом сына.
– Прекрати молоть чепуху! Я не хочу ничего такого больше слышать! Ты понимаешь?
– Пожалуйста, успокойся, отец.
– Успокоится? Как я могу успокоиться, если... если? Ты прячешься здесь, как обычный преступник! Бунты в Бахии и Сантареме и...
– Отец, не надо об этом!
– Нет, надо, надо. Ты знаешь, что еще говорили мне эти фермеры в Лакуя? Они говорили мне, что пограничников видели, как они вновь заселяют Зеленую зону, чтобы продлить себе работу. Вот, что они говорили.
– Это же чепуха, отец!
– Конечно, это чепуха! Но это естественное последствие пораженческих разговоров, как раз таких, которые я услышал сегодня от тебя. И все отступления, которые мы переживали, только добавляют вес таким обвинениям.
– Отступления, отец?
– Да, я сказал отступления!
Синьор префект Мартиньо повернулся и зашагал к своему письменному столу и назад. Он снова остановился перед сыном, уперся руками в бедра.
– Ты имеешь в виду, конечно, Паратингу?
– Среди прочих.
– Твои ирмандадес были там.
– Не так долго, когда нас атаковали блохи.
– Все же, неделю назад Паратинга была Зеленой, а сейчас...
– Он указал на письменный стол.
– Ты видел сообщение. Она кишит насекомыми. Кишит!
– Я не могу уследить за каждым пограничником в Матто Гроссо, - сказал Хуан.
– Если они...
– МЭО дает нам только шесть месяцев, чтобы вычистить все, - сказал старший Мартиньо. Он поднял руки ладонями вверх, лицо его вспыхнуло. Шесть месяцев.
– Вот если бы ты пошел к своим друзьям в правительстве и убедил их в том, что...
– Убедить их? Идти и сказать им совершить политическое самоубийство? Мои друзья? Да знаешь ли ты, что МЭО угрожает Бразилии эмбарго - точно также, как они поступили с Северной Америкой?
– Он опустил руки.
– Ты можешь представить, что мне придется выслушать о пограничниках и особенно о своем собственном сыне?
Хуан так сжал эмблему распылителя, что она врезалась ему в ладонь. Неделя подобных сцен - это было больше, чем он мог вынести. Его потянуло туда, к своим людям, готовящимся к борьбе в Сьерра Дос Паресис. Отец его слишком долго занимался политикой, чтобы он мог измениться - и Хуан понял это с чувством довольно болезненным. Он взглянул на отца. Если бы вот только старик так не возбуждался - это так отражалось на его больном сердце.
– Ты волнуешься совсем без надобности, - сказал он.
– Волнуюсь, - Ноздри префекта раздувались, он наклонился над сыном. Мы уже перешли две мертвые линии - Паратингу и Тефе. А там земля, разве ты не понимаешь? А людей на земле нет, некому возделывать ее и заставлять давать продукцию.
– Паратинга была не полным барьером, отец. Мы только расчистили...
– Да, и мы получили продолжение мертвой зоны, когда я объявил, что мой сын и знаменитый Бенито Альварес очистили Паратингу. Как ты объяснишь сейчас, что она снова наводняется насекомыми, что там снова надо делать эту работу?
– Я не объясняю этого.
Хуан вернул эмблему распылителя снова на прежнее место. Было ясно, что он не сможет убедить отца. На протяжении всей этой недели это становилось все более и более очевидным. Нерв на челюсти Хуана вызвал тик отчаяния. И все же старика надо было убедить! Кого-то надо было убедить. Кого-то из политического окружения отца, который бы вернулся к этому вопросу наверху", встряхнул их всех там и заставил выслушать.
Префект вернулся к столу и сел. Он взял со стола древний крест, одну из работ по кости великого Алейхадиньо. Он поднял его, очевидно надеясь восстановить равновесие, но глаза его широко раскрылись и заблестели. Он медленно опустил крест на письменный стол, не сводя с него глаз.
– Хуан, - прошептал он.
"Это у него плохо с сердцем" - подумал Хуан. Он вскочил и бросился к отцу.
– Отец!
– Что это?
– старший Мартиньо показывал туда пальцем, рука его дрожала.
Через открытые шипы короны, по искаженному больному лицу из слоновой кости, через напряженные мышцы фигуры Христа ползло насекомое. Оно было цвета слоновой кости по форме слегка напоминало жука, но с бахромой из многочисленных клешней вдоль крыльев и на груди с мохнатыми окончаниями на ненормально длинных усиках.
Старший Мартиньо потянулся за свернутыми газетами, чтобы раздавить насекомое, но Хуан взял его рукой.
– Подожди. Это новый. Я никогда ничего подобного не видел. Дай мне фонарик. Мы должны пойти за ним и узнать, где его гнездо.
Префект забормотал что-то, задыхаясь от волнения, вытащил маленький фонарик из ящика стола и вручил его сыну.
Хуан взял фонарик и, пользуясь им, стал рассматривать насекомое.
– Какое оно странное, - сказал он.
– Посмотри, как точно его цвет совпадает с цветом слоновой кости.