Зелёный мозг

Герберт Фрэнк Патрик

— Ты думаешь, что отвлекаешь меня, пока твои сообщники готовятся атаковать, — сказал Чео. — Я сейчас покажу вам другую реальность в вашей вселенной!

Он нажал на ручки управления дверью для прыжка.

— Тайван, — закричал Маккай.

Отверстие двери для прыжка начало двигаться к Маккаю.

— Я отвечаю, Маккай, — сказал Калебанец.

— Останови Чео, — сказал Маккай. — Запри его.

— Чео запирает сам, — сказал Калебанец. — Чео прерывает соединительные ткани.

Дверь продолжала двигаться к Маккаю, но он увидел, что у

Чео что-то не ладится с пультом управления.

Маккай отодвинулся в сторону, когда отверстие прошмыгнуло через пространство, где он раньше был.

— Останови его! — позвал Маккай.

— Чео останавливает себя, — сказал Калебанец.

Маккай почувствовал с этими словами определенную волну сострадания.

Отверстие двери повернулось на своей оси, еще раз приблизилось к Маккаю. На этот раз оно двигалось немного быстрее.

Маккай отскочил в сторону, разбросав охранников. Почему эти чертовы дураки не пытаются проникнуть через отверстие? Боятся, что их отрежут? Он настроился нырнуть в отверстие в следующий раз. На Чео сейчас напал страх. Он не ожидал атаки от кого-то, кто боится его. Маккай проглотил сухой комок. Он знал, что произойдет с ним. Мелассовая задержка в вортальной трубе дала бы Чео совершенно достаточное количество времени. Маккай потерял бы обе ноги — это самое малое, что могло бы произойти. Но он все равно проник бы туда с чэйгеном, и Чео бы погиб. Если бы повезло, можно было бы найти Абнетт — и она бы тоже погибла.

Снова дверь направилась к Маккаю.

Он прыгнул, столкнулся с охранником, который выбрал этот же момент для атаки. Они упали на руки и колени, и вортальная труба проскочила над ними.

Маккай увидел проплывшее лицо Чео, кисть его дернулась к ручке контроля. Он увидел, как рука сделала захлестывающее движение, послышался отдаленный треск, когда дверь исчезла.

Кто-то вскрикнул.

Маккай чувствовал себя в значительной степени удивленным, так как он все еще находился в бичболе, стоя на четвереньках. Все еще не меняя положения, он снова прокрутил в уме свой последний взгляд на Чео. Это было видение призрака — дымная субстанция, видимая сквозь тело Пан Спечи — и видимая субстанция эта была внутренности бичбола.

— Разъединенность прерывает контракт, — сказал Калебанец.

Маккай медленно поднялся на ноги.

— Что вы имеете в виду, Тайван?

— Констатация факта со знанием интенсивности истины только для Чео и компаньонов, — сказал Калебанец. — Собственное я не может дать значение Маккаю для субстанции другого.

Маккай кивнул.

— Эта вселенная Абнетт была ее собственным созданием, — пробормотал он. — Вымысел ее фантазии.

— Объясните «вымысел», — сказал Калебанец.

Чео испытывал момент смерти Абнетт, как постепенный распад субстанции вокруг и внутри себя. Стены, пол, пульт глаза С, потолок, мир — все ушло в небытие. Он почувствовал, как вся опрометчивость его существования раздулась в одно стерильное мгновение. В какой-то момент он ощутил, что смешивается с тенями Паленки и других более отдаленных островков движения — в месте существования, о котором никогда не подозревали даже мистические учения его собственного вида. Это, однако, было место, которое мог бы узнать древний Хинду или буддист — место Майя, иллюзия, бесформенная пустота, не обладающая никакими качествами.

Но этот момент закончился, и Чео прекратил свое существование. Или можно было бы сказать, что он разъединился и стал тем, кого окружает пустота иллюзий. Но, в конце концов, нельзя ведь дышать иллюзиями или пустотой.

Зеленый мозг

Глава 1

Он был очень похож на незаконнорожденного отпрыска Тарани Индио, дочери захудалого фермера из глухой деревни. Этот юноша однажды не вернулся из джунглей, что, в общем-то, неудивительно — Красная зона. Да и оплакивать его особо было некому.

Копия была почти идеальной даже для внимательного глаза, кроме тех моментов, когда он забывался, пробираясь сквозь самые густые заросли джунглей.

Кожа его тогда приобретала оттенок зелени, скрывая его на фоне листьев и ползучих растений, придавая землисто-серой рубашке, рваным брюкам, неприметной потрепанной соломенной шляпе и сыромятным сандалиям с подошвами, вырезанными из изношенных шин, вид бесплотности призрака.

Впрочем, такие ошибки встречались все реже и реже, чем дальше он уходил от главного водохранилища Парано в сертао, глубинные районы Гоязи, где жили обычные люди с такими же, как у него, черными волосами с выстриженной челкой и блестящими темными глазами.

К тому времени, когда он достиг бандайрантес приращенной местности, он уже почти полностью обрел контроль над эффектом хамелеона.

Сейчас он вышел из более диких зарослей джунглей на коричневые земляные дороги, которые отделяли разбросанные фермы планового заселения. Каким-то своим чутьем он знал, что приближается к одному из бандайранта — пограничных пропускных пунктов, и почти человеческим жестом нащупал свидетельство белой крови, засунутое в безопасное место под рубашкой. Время от времени, когда поблизости не было людей, он учился вслух произносить имя, которое выбрали для него — Антонио Рапосо Таверес.

Звук получался немного скрипучий, резкий в конце, но он знал, что это пройдет. Оно уже почти прошло. Речь Гояз Индиос отличалась странными окончаниями. Фермеры, которые давали ему крышу над головой и пищу в прошлую ночь, говорили почти так же. Только очень уж они были любопытны.

Когда вопросы их стали настойчивыми, он сел на порог и заиграл на флейте индейцев Анд, которую носил с собой в кожаном кошельке, свисающем через плечо. Игра на флейте была символом этого региона. Когда Гуарани подносил флейту к губам и начинал играть, кончались все вопросы и слова.