Зеленый рыцарь
Шрифт:
Счастье проникло в меня, ослепив точно солнце. Оно спускалось все ниже и ниже и взорвалось, разлетевшись на множество потрясающих осколков. О, Сефтон, ты сделала меня таким счастливым, таким радостным, я буду любить тебя вечно, я преклоняюсь перед тобой, я попал в рай. О, как ты красива! А ты тоже счастлива, ты же любишь меня, ты тоже испытала чудесные ощущения?
— Я люблю тебя.
— У меня такое странное чувство, будто я побывал в каком-то божественном мифе…
— Мифы бывают опасными.
— Но мы же
— Да… успокойся, любимый…
— Мы добрые чудовища, мы счастливые чудовища, мы превратились в божественные создания, на нас снизошел божественный свет…
— Да, отдохни пока… мне хочется что-нибудь накинуть.
Сефтон быстро надела блузку и леггинсы, потом натянула юбку и застегнула ее на своей тонкой талии. Она устроилась на кровати, спрятав голые ноги под юбкой.
— Харви, накинь рубашку тоже, — сказала она.
Он послушно приподнялся и надел рубашку. Они взглянули друг на друга.
— Сеф, только не говори, что тебе не понравилось, что ты больше не хочешь быть со мной. Я умру, если ты скажешь это.
— Я люблю тебя. Этим все сказано. Прошу, давай спокойно придем в себя.
Откинувшись на подушки, они отдыхали, переглядываясь и слегка касаясь друг друга. Харви расстегнул блузку Сефтон и нежно накрыл ладонями ее груди.
— Сеф, ты не боишься секса? Некоторые девушки поначалу боятся.
— Я не боюсь.
— Представляешь, я только что познал женщину. О сексе много говорят, но на самом деле это чудо едва ли можно описать словами! Беллами как-то сказал мне: «Потерпи немного, в свое время все прояснится само собой, знания снизойдут на тебя как некое божественное откровение, и ты обретешь уверенность!» Так оно и оказалось!
— Беллами так сказал тебе? Как приятно слышать…
— Может, ты думаешь, что Беллами и был тем человеком… ну, с которым я попытался… Нет, это не он, им была Тесса… но у меня ничего, совершенно ничего не получилось… Мне просто хотелось с кем-то узнать, что это такое. Я не любил ее, она просто всегда хорошо ко мне относилась… Мне ужасно стыдно, надо было терпеливо ждать, пожалуйста, не сердись. Ты ведь простишь меня, правда?
— Конечно, я не сержусь! И я вовсе не думала ничего подобного насчет Беллами… мне просто понравилось, что он упомянул о божественном откровении. И мы должны совершенствоваться в наших…
— Мы будем стремиться к совершенству! Здорово, я понимаю, о чем ты говоришь, мы достигнем его, теперь я буду стараться день и ночь, моя нога исцелится и…
— Позволь мне взглянуть на твою ногу.
Харви высунул ногу из-под одеяла. Сефтон мягко коснулась ее и помассировала, потом погладила точно кошку.
— Сеф, ей уже явно лучше. Ты знаешь, Питер придал ей новые силы в тот вечер, когда его увезли.
— Может быть, он придаст их еще раз.
— Нет, именно ты придашь их еще раз. Нам открылись самые невероятные возможности. Мы преодолеем все препятствия.
— И будем говорить друг другу правду.
— О Сефтон, мы уже говорим, мы познали друг друга, и это божественная правда… запредельного ощущения, моя прелестная возлюбленная… Я так счастлив, счастлив до безумия! Мир великолепен, он сияющий океан…
— Давай оденемся, любимый, я хочу, чтобы ты оделся.
— Мы преобразились, мы наполнены светом, я весь дрожу при виде тебя.
— Я тоже сильно волнуюсь.
— Да, сейчас я оденусь. Мы созданы друг для друга, и никто не сможет нам помешать.
— Насчет помех нам надо будет еще подумать, нам придется соблюдать осторожность.
— Сефтон, мы же можем пожениться, мы будем жить вместе.
— Придется рассказать другим.
— Что значит — другим?
— Твоей матери и моей, моим сестрам, Клементу, Беллами…
— Но при чем тут осторожность? Мне не хочется быть осторожным.
— Харви, нам надо подумать, что и как рассказать, в каком порядке, какими словами, они же удивятся, будут потрясены, возможно, огорчатся или рассердятся…
— Ох, да черт с ней, с осторожностью. Мы просто объявим им!
— Ну, к примеру, как мы скажем все Алеф?
— А что особенного, разве Алеф не обрадуется?
— Все полагали, что ты женишься на ней, и, возможно, по-прежнему строят планы. И она сама тоже. Ты любишь ее.
— О Сефтон! Да, я люблю ее как сестру! Мы понимаем друг друга, мы ведь знаем друг друга сто лет. И мы знаем, что иная любовь между нами невозможна!
— Верно, но при всем вашем понимании она, вероятно, представляла, что ты женишься на другой девушке, но не на мне.
— Ты хочешь отказаться от меня, чтобы доставить удовольствие Алеф?
— Не дразни меня.
— Я вовсе не пытаюсь тебя дразнить.
— Мне жаль, прости меня…
— Я прощаю тебя. Я люблю тебя.
— И я люблю тебя. О Харви, у меня такое странное чувство, оно такое удивительное, такое всепоглощающее… мне даже хочется плакать, вообще-то мне надо идти домой, я должна немного побыть в одиночестве.
Дома Сефтон уединилась в своей маленькой комнате, но не растянулась на красно-синем ковре, а опустилась возле кровати, склонив голову в молитвенной позе. Потом она легла на бок и обхватила руками колени. Она уже сняла юбку и переоделась в обычные вельветовые брюки. В голове ее звучал обожаемый и властный голос, и этот голос настоятельно советовал: иди по жизни налегке, не осложняй ее лишними заботами, семейными или чужими проблемами, откажись от властолюбивых планов, не выходи замуж. С замужеством заканчивается истинное восприятие жизни. Веди уединенную жизнь, одиночество является неотъемлемым состоянием для настоящего мыслителя.