Земля бедованная (сборник)

Катерли Нина Семеновна

– Ладно. Все, – решил Костылев. – Давай-ка лучше думать, как… – и еле слышно произнес: – как будем выбираться.

– А-а, ерунда! – Лена весело махнула рукой, и он уставился на нее, не веря собственным глазам: не она ли только что, рыдая, повторяла: «Боюсь»?

– Знаете, – громко объясняла Лена, – я тут дольше вас, и все поняла. Думаете, они – что? Да они сами ничего не могут. Ничегошеньки! Правда, правда! Только рассуждать… свои гнусности. Они же все – чужими руками, у них эти… контрагенты.

– Стоп. Давай подробней. И не кричи. Какие контрагенты? Где?

– Люди. Везде. И здесь, и в городе. И за границей. Людишки-то, в основном, –

тоже… вроде этих.

– Не пори чушь! – оборвал ее Костылев. – Сравнила.

– Хорошо, – очень легко, как бы даже с удовольствием, согласилась Лена. – Пусть не такие. Но эта нечисть… они же в контрагенты не кого попало берут, а подлецов и гадов. А сами только подзуживают. Или деньги дают. Большие! А потом воры для них воруют, спекулянты барахло продают и наркотики, а хулиганы, убийцы разные…

– Ясно.

– Я знаете, что еще поняла? Они рога и хвосты зачем, по-вашему, напялили? – Лена захихикала, – не только пугать. А, мол, ближе к природе, к зверю! Вот. Между прочим, звери их лучше во сто раз! Зверь никогда просто так не убьет. Вообще, они дураки, ну их к чёрту!

– Ясно, – еще раз сказал Костылев и подумал, что им с Леной будет не легче, если их прирежут не сами «дураки», а контрагенты.

Тем временем Лена совсем развеселилась.

– Давайте удерем, – предложила она. – Прямо сейчас. Из этой комнаты к выходу есть специальный коридор, меня по нему сюда привели. Там точно никого не встретим – гарантия. Простым чертям туда ходить запрещено. А знаете, почему? Чтобы не встречались с контргентами. С людьми. Они же, в большинстве, думают, что нас – нет. Представляете?

– Мы тоже думали: их нет, – угрюмо сказал Костылев.

– Не хотите через коридор, можно – в окно.

В самом деле: в комнате переговоров имелось небольшое окошко, единственное, которое Костылеву удалось увидеть во всем здании. Он встал с дивана, приблизился к окну и неожиданно легко распахнул раму. Там все еще была ночь, набрякшая луна еле держалась на черном небе, освещая просторный, голый асфальтовый двор. Вдали темнела высокая сплошная ограда. Подошла Лена и встала с Костылевым бок о бок.

– Отсюда вылезем запросто, – сказала она, – а через забор, если вы мне поможете…

– Ему не придется помогать, малютка, – раздался у них за спиной ласковый голос. В дверях, сложив на груди руки, стоял сам Велимир Иванович Погребняков, в своем элегантном здешнем наряде, но в неизменной тюбетейке, прикрывающей рога, и с прежним лицом скверного старика. В комнате сразу остро запахло какой-то гнилью, серой и одеколоном «Кармен».

– Это… что же? – Лена с ужасом смотрела на Погребнякова. – Почему вы… сюда?

– Это менеджер, Лена, менеджер. Ты не знала? А вы… – Костылев глянул прямо в слезящиеся глаза Погребнякова. – Подслушивали, значит?

– А как же! – удовлетворенно кивнул тот. – Не выходя из кабинета – у нас тут все радиофицировано. Но вопрос в другом. Возвращаясь к вашим дерзким планам, хочу уведомить: вам, девушка, окажут посильную техническую помощь мои ребятки. – Он прошагал к окну. – Во-он те! Видите? Правее! Совершенно верно, это они. Все четверо. Помогут квалифицированно, в лучшем виде, можете не сомневаться.

Костылев пригляделся – под самой стеной здания виднелись четыре фигуры. Они сидели в кружок. Почему-то на корточках. Слабо тлели огоньки сигарет.

– Сообщаю конфиденциально, – продолжал менеджер. – Отличные работники. Вот уж у кого здоровая психика, никакой мути. Если бы вы только знали,

чего мне стоило вытащить их из тюрьмы! Тяжкие преступления, рецидивы, большие сроки… Но зато теперь – преданы безраздельно. Готовы на все. Можете себе представить – восемь-десять лет за проволокой, без женщин? Так что, лезьте, барышня, лезьте… Пусть земля вам будет пухом. Ну, а вы, мой бывший руководитель? Полагаю, броситесь защищать девичью честь? Весьма достойно. Романтик! Как это я в вас ошибся? Переоценил… Недопонимал… Обидно! Столько времени зря затратили, средств. Придется списывать! Но ничего! Деловой риск. Мои мальчики обеспечат вам возможность умереть героем. А за труп не волнуйтесь, я вам уже докладывал, с этим вопросом здесь никаких проблем. Кислоты, знаете, щелочи – все, как полагается. Расчлененка. Но! Если, конечно, очень хотите – можно и закопать. Там, у забора. Хорошее, сухое место. А поверх, естественно, асфальт. Асфальт, асфальт, не спорьте – асфальт.

Костылев не отвечал, он упрямо смотрел в окно, крепко сжимая холодную руку стоящей рядом Лены. Рука время от времени слабо вздрагивала. Реагировать на издевательства этого подлеца не имело смысла. Надо было быстро решать, что делать. Надо было думать. И Костылев думал.

А Погребняков наслаждался:

– Но есть и другой вариант, – заявил он добродушно. – Плюнуть и оставить девочку моим молодцам, и тогда… О, тогда это выйдет к вашей пользе! Это будет исключительно высокоэффективно, вернетесь к нам, в родную семью. Навсегда. А успокоить совесть мы вам поможем – культурные, как-никак, существа. Цивилизованные. Так. Кажется, все, ничего не забыл. Закругляюсь. Впрочем, и барышня, поди, беспокоится за свой труп. Клянусь – его зароют в указанном месте, и ни один волосок… Личико, конечно, придется несколько подпортить, чтобы, так сказать, брат родной не опознал в случае чего. Что поделаешь, – Погребняков тлетворно вздохнул. – И последнее: если в ваши головы придет гениальная идея воспользоваться входом, через который вы сюда пожаловали, прошу учесть – там вас встретит другой… персонал. Весьма способные экземпляры, особенно один. Кличка Чума. Полное отсутствие воображения, даже удивительно. Зато исполнительность… – менеджер причмокнул. – Мы его регулярно снабжаем наркотиками. Итак, запомните: силком вас тут не держат. Мой референт просил передать прощальный привет. Ну-с! Вам пора. Путь свободен, желаю успеха, дорогие друзья!

Путь к выходу, в самом деле, был свободен. Менеджер молча шел по пятам Костылева и Лены. Очень быстро они очутились в знакомом, гулком, как труба, полутемном коридоре – сейчас там горела единственная чахлая лампочка, низко висящая на длинном, покрытом пылью шнуре. В одном конце коридора остался у порога Погребняков, в другом чернела открытая дверь, за которой едва угадывались какие-то фигуры. Заметив их, Костылев остановился, и сзади тотчас раздался окрик:

– Смелее, вас ждут! Рекомендую: Чума! Дырявый! Боров!

Темнота впереди зашевелилась.

– Чума! Вы там готовы? – вдруг завизжал менеджер.

– В натуре, начальник, не психуй, – голос у Чумы оказался хриплый и корявый, какой-то… необработанный. – Давай команду, сделаем в лучшем виде.

Костылев взял Лену за дрожащие пальцы.

– Алексей Петрович, – сказала она очень серьезно, – нас, наверное, сейчас убьют. Я бы хотела вам… чтобы вы… вы должны знать…

– Молодые люди! Может, передумаете, а? – елейно осведомился Погребняков. – Может, вернетесь тихо-мирно, пока не поздно?