Земля бизонов
Шрифт:
Большинство отправились на тот свет, не успев даже пожалеть о совершенной ошибке, другим повезло больше: им удалось отделаться лишь глубокими шрамами.
Сьенфуэгос от души восхищался Алонсо де Охедой, о котором рассказывали, будто бы он, не достигнув еще и пятнадцати лет, первым вошел в осажденную Гранаду, а затем, желая привлечь внимание королевы, поднялся на вершину башни Хиральды, взобрался на парапет и прошелся по нему с такой невозмутимостью, будто прогуливался по Соборной площади.
По поводу его знаменитого хладнокровия даже ходила шутка: «Если
Также рассказывали, будто бы несколько поединков он провел, держа в левой руке книгу, а один и вовсе выиграл, не вставая с табуретки.
— Чертов Охеда! — воскликнул Сьенфуэгос. — Ну, почему тебя здесь? Будь ты рядом, я бы не задумываясь бросился на помощь этому бедняге!
Да, весьма печально, что Охеды здесь не было, несомненно, тот без колебаний бросился бы на помощь несчастному.
Но канарец не мог не признать, что Охеда — это Охеда, а все остальные, включая его самого — обычные люди.
Пока он, борясь с сомнениями, вел нескончаемый диалог со своей совестью, за спиной вдруг послышался ужасающий рев. Обернувшись, он разинул рот от изумления.
Это был смерч — но не обычный смерч, который нередко можно наблюдать в море или на пустынном берегу, нет, это был чудовищный торнадо, почти в целую милю диаметром, сметающий все на своем пути. Ветер подхватывал волков и бизонов и кружил их, словно сухие листья.
— Вот ведь мать его за ногу! — выругался он. — Только этого еще не хватало!
Словно мало было одиночества, растерянности, громадных равнин, волков, змей, бизонов, дикарей и пленного христианина, так нет же, неуемная капризница-судьба послала новый подарок в виде жуткого явления природы, чья сила, хоть и была сосредоточена в довольно узком пространстве, но не уступала силе урагана, который много лет назад разрушил злополучный Форт Рождества на Эспаньоле.
Сьенфуэгос до сих пор помнил выражение безграничного ужаса на лице прекрасной Синалинги, когда она сообщила ему о кошмарном Ур-а-кане, короле ветров, воплощенном духе зла, который приближался с юго-востока, уничтожая все на своем пути.
— Ветер? — изумился он тогда. — Но я не чувствую ни малейшего ветерка.
— Правильно, не чувствуешь, потому что все маленькие ветерки бегут в ужасе, чувствуя приближение великого короля ветров, — ответила она. — Завтра он будет здесь.
Так оно и случилось!
А после урагана не осталось ничего, кроме развалин.
Чудовищный ветер по бревнышку разметал форт, разрушил хижины индейцев, вырвал с корнем вековые деревья, а сам Сьенфуэгос уцелел лишь потому, что укрылся в глубокой пещере.
Но сейчас поблизости не было укромной пещеры, где он мог бы укрыться от ревущего чудовища, что двигалось прямо на него.
Очертя голову бросился он в сторону реки — туда, где видел охотников; выбрав самое большое и крепкое с виду дерево, привязал себя к его стволу толстой веревкой, всегда висящей на поясе.
Через пять минут пришлось закрыть глаза, потому что поднятые смерчем тучи пыли грозили его ослепить, и зажать уши, чтобы не оглохнуть от страшного рева.
Казалась, гигантская рука пытается вырвать дерево из земли; толстые веревки натянулись, грозя разрезать Сьенфуэгоса. Уже простившись с жизнью, он вдруг почувствовал, что чудовищный ветер стих и веревки ослабли. Открыв глаза, он обнаружил, что почти все деревья вокруг исчезли, их унес чудовищный смерч.
Сьенфуэгос был с ног до головы в пыли, пришлось десять минут плескаться в воде, чтобы вернуть себе прежний вид.
К счастью, ветер настолько напугал аллигаторов, что они потеряли аппетит.
7
Остаток дня Сьенфуэгос безуспешно пытался сориентироваться.
Пыль покрывала все вокруг; было трудно дышать, глаза слезились. Казалось, на безбрежную равнину внезапно опустилась ночь.
Вокруг бродили олени, койоты, волки, кролики, луговые собачки и даже отбившиеся от стада бизоны — такие же потерянные, как и он сам, не видя ничего вокруг, кроме поваленных деревьев и трупов погибших животных.
К счастью, в этом яростном разгуле стихии он умудрился не потерять вещи, чему был несказанно рад, глядя на разрушения и хаос вокруг.
Между тем торнадо двигался как раз в ту сторону, куда удалились охотники, и канарец терзался вопросом, что с ними случится, если это ужасное явление природы застигнет их посреди прерии.
Хотя уж они-то, наверное, знали, как вести себя в подобных ситуациях, ведь они жили в этом мире многие сотни, а возможно, и тысячи лет; но торнадо налетел внезапно, посреди ясного солнечного дня, словно на мир внезапно обрушили свою ярость все фурии ада.
Земля безумцев!
После оглушительного рева, натиска и бешеной силы ветра наступила мертвая тишина ночи. Сквозь тучи пыли невозможно было разглядеть ни единой звезды. Казалось, даже ночные хищники этих равнин, привыкшие добывать пищу под покровом темноты, теперь благоразумно предпочли остаться в своих домах.
Сьенфуэгос улегся в кустах, свернувшись калачиком, и стал ждать — это удавалось ему лучше всего.
На рассвете начался дождь, но с неба льется не вода, а густая липкая грязь: очевидно, каждая капля захватывала носившуюся в воздухе пыли.
Когда же солнечным лучам наконец удалось пробиться сквозь плотную завесу пыли, взору канарца предстало унылое зрелище: прерия, реки, озера, деревья, животные и даже он сам — все было тускло-коричневого цвета, словно нарисованный охрой пейзаж.
При виде этой картины измученный Сьенфуэгос в который раз не удержался от безнадежного возгласа:
— Земля безумцев!
Ему оставалось лишь ждать, когда грязь и муть осядут на дно реки, и ее воды вновь станут чистыми. Тогда он смог наконец смыть с себя пыль и грязь и отправился на северо-запад — это направление он выбрал почти инстинктивно, даже не пытаясь больше раздумывать, самое разумное это решение или самое опасное.