Земля надежды

Грегори Филиппа

После осмотра зала с редкостями она вела посетителей в сады и для этой прогулки выучила все названия растений. Она всегда начинала с каштановой аллеи, а там всегда заводила рассказ с одного и того же:

— Все эти деревья, все до одного, ведут свое происхождение от черенков и плодов, полученных господином Традескантом от самых первых шести деревьев. Впервые они выросли в его саду в 1607 году, и он прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как они цветут в этой красивой аллее.

Посетители останавливались и любовались стройными, сильными деревьями, богато

покрытыми широко распростертыми лапчатыми листьями.

— Они красивы и сейчас, летом, с густой листвой, покрывающей мощные изогнутые ветви. Но когда они в цвету, кажется, что ветви усеяны букетами яблоневого цвета. Я видела, как каштан заставили цвести ранней весной, и соцветья наполнили комнату легким ароматом нарцисса, их аромат можно даже сравнить с восхитительным запахом лилий.

— А кто заставил каштан цвести для вас раньше времени? Мой отец? — спросил Джей после того, как очередная группа посетителей отбыла, истратив небольшое состояние на саженцы и загрузив свой фургон маленькими горшочками.

Она повернулась к нему, опуская монеты в карман фартука.

— Когда ваш отец болел, я попросила садовника сделать так, чтобы они расцвели для него, — просто сказала она.

— Он видел их в цвету?

Она кивнула.

— Он сказал, что лежит на цветущем лугу. Когда-то мы с ним говорили об этом. Он лежал в комнате, наполненной ароматами и цветами. Вокруг него были тюльпаны, над постелью — большие ветви цветущего каштана. Все было так красиво. Ему нравилось.

На мгновение Джей припомнил другие смерти в этом доме: смерть его матери в комнате, уставленной нарциссами, и лодка, усыпанная розами, на которой гроб с телом Джейн медленно отправился в Лондон для похорон.

— Он попросил вас сделать это?

Эстер покачала головой.

— Я рад, что вы догадались поступить именно так, — сказал он. — Я рад, что здесь нашелся человек, который сделал все именно так, как хотел бы он сам.

Джей замолчал и откашлялся.

— И по поводу его плана, что нам следует пожениться…

Она слегка покраснела, но лицо ее, обращенное к нему, оставалось спокойным.

— Вы пришли к решению?

Он кивнул.

— Я рада. По совести говоря, я не могла бы оставаться здесь и дальше. Ваша теща, госпожа Херт, наверняка задумывается над тем, что я тут делаю. Да и слуги начали бы сплетничать.

— Я думал об этом, — сказал он так же бесстрастно, как и она. — И пришел к выводу, что мы действительно хорошо подошли бы друг другу.

Она бросила быстрый взгляд на его лицо.

— Вы хотите жениться на мне?

— Если вы этого хотите, — холодно сказал Джей. — Как написал мой отец, у меня двое детей и много работы. Мне необходимо, чтобы в доме был кто-то, на кого я мог бы положиться. Я наблюдал за вами все эти месяцы. Совершенно очевидно, что вы любите детей и хорошо работаете. Не думаю, что я мог бы обрести жену лучше, чем вы. Тем более что для меня среди женщин нет особых предпочтений.

Она наклонила голову. На секунду у нее промелькнула странная, сентиментальная мысль, что, принимая предложение Традесканта,

сделанное без любви, она тем самым лишает себя всех других возможностей, которые могли бы случиться в ее жизни. Ведь наверняка нашлись бы мужчины или хотя бы один-единственный мужчина, который полюбил бы ее ради нее самой, а не только потому, что она хорошо обращалась с его детьми и на нее можно было положиться в деловых вопросах. Наверняка нашелся бы мужчина, который, сделав ей предложение, ожидал бы ответа с бьющимся сердцем. Наверняка нашелся бы мужчина, который поднес бы ее руку к своим губам так, что она почувствовала бы не просто вежливый поцелуй, а теплое дыхание, говорящее о желании.

Она еле заметно пожала плечами. Такого мужчины в поле зрения не было, а ей уже почти тридцать лет. Соглашение с Джоном Традескантом было самым лучшим предложением в стране, где успех измерялся в степени приближенности ко двору. Садовник короля и любимец королевы был хорошей партией даже для старой девы с двумястами фунтами приданого.

— У меня нет предпочтений среди мужчин, — сказала она так же хладнокровно, как и он. — Я выйду за вас, Джон.

Он замешкался.

— Никто никогда не называет меня Джоном, — сказал он. — Я всегда был Джей. Джон — это мой отец.

Эстер кивнула.

— Я знаю. Но ваш отец умер. И теперь вы — глава дома, а не просто сын. Я буду звать вас Джоном. Вы — глава дома, вы — Джон Традескант.

— Похоже, что да…

— Иногда бывает очень тяжело пережить смерть отца или матери, — сказала она. — И мы горюем не только потому, что они умерли, а еще и потому, что мы уже больше не чьи-то маленькие дети. Это окончательный этап взросления, становления мужчины или женщины. Помню, у моей мамы было для меня уменьшительное имя. Но с того самого дня, как она умерла, я никогда больше не слышала это имя. И никогда больше не услышу. Я теперь взрослая женщина, и все зовут меня только Эстер Поокс.

— Вы хотите сказать, что я должен смириться со своим возмужанием?

— Вы теперь глава дома. И я буду вашей женой.

— Мы сейчас же объявим о бракосочетании, — сказал он. — В церкви Святой Марии.

Она отрицательно покачала головой, представив, как он пойдет к венцу мимо надгробного камня своей горячо любимой жены.

— Я — прихожанка церкви Сент-Брайд в городе, — сказала она. — Я поеду домой и объявлю о бракосочетании там. Мы скоро поженимся?

Джей выглядел безразличным.

— Мне было бы так удобнее, — вежливо ответил он. — Но, возможно, вам нужно заказать наряды? Или вы что-нибудь еще захотите сделать?

— Да, пожалуй. Мы сможем пожениться в октябре.

Он кивнул, как будто речь шла о какой-то рутинной работе в саду, которую следовало закончить вовремя.

— Значит, в октябре.

Октябрь 1638 года

Джона беспокоила мысль о том, как он переживет свое предательство по отношению к Сакаханне. Но оказалось, что ничего подобного он не почувствовал.