Земля наша велика и обильна...
Шрифт:
Верно сказал Достоевский, что Россия – игра природы, а не ума. А народ мудро добавил: Россия – это музей комбинаций из трех пальцев. И вот я в этом музее ломаю голову, в то время как профессионалы, заседающие в Думе и в правительстве, которые как раз и должны думать о судьбах страны и мира, озабочены оттеснением ближайшего соперника от кормушки, стремятся протиснуться ближе «к телу», выдвинуться на выборах, засветиться на международном уровне, скомпрометировать соперника, почаще мелькать на экране жвачника, воспользоваться служебным положением, чтобы получить доступ к денежным потокам олигархов или хотя бы крупных фирм…
Среди новостей
Листок я положил в папку, покажу своим. И то удивительно, что все-таки выделили хоть эти четыреста тысяч. Помню дебаты, когда только возникла та идея. То, что эти земли все равно заросли бурьяном, никого не колышет, только горестно вздыхают да глазки томно вздымают к небу, а чтоб кому-то дать – нет, так хорошо быть собакой на сене! А тут даже землю брошенную дали на время да еще деньги за это дерут – и то едва-едва набрали нужное количество голосов, чтобы протолкнуть эту идею хотя бы в виде эксперимента!
А почему бы, мелькнула мысль, не отдавать землю бесплатно? Ведь эти британцы, выращивая здесь урожай, будут и продавать его здесь же, да и сами будут покупать местные товары, не везти же из Англии каждую булочку! Так и ожила бы Пензенская область… Так нет же, не отдадим. Пусть сгниет, прахом пойдет, но чужим не отдадим.
Но… почему чужим?
То же самое могли бы и с автомобилями. Ну сколько можно смешить мир и вколачивать в наш народ комплекс неполноценности и косорукости, продолжая выпускать жигули? Не проще ли бросить это хилое дело вовсе, а мощности передать «Фольксвагену», «Опелю» или другому производителю недорогих, но зарекомендовавших себя автомобилей? Да не за бешеные бабки передать, у нас любое говно стремятся продать на вес золота и очень обижаются, что иностранцы не берут, а просто… отдать?
И бегали бы по нашим дорогам великолепные надежные автомобили, собранные руками наших же рабочих. Ну, пусть будет так же, как собирают в Китае мощные компьютеры, где выпускают широкоэкранные плоские телевизоры, цифровые фото– и киноаппараты, сверхсовременную бытовую технику! Почему нет? Почему обязательно изобретать велосипед? Почему обязательно свой, как будто на английском или немецком велосипеде я обязательно натру задницу!
Среди новостей промелькнуло имя Карельского, я остановил ползущую строку, кликнул на блипе, раскрылся расширенный вариант. Быстро сработал Карельский: едва вышел из здания РНИ, тут же дал интервью, где гневно заклеймил засланных казачков, пытающихся одурачить русский народ, продать его с потрохами Западу. Вечером это интервью появится в теленовостях, а Интернет позволяет размещать новости мгновенно, так что сейчас тысячи
Привкус горечи во рту усилился, хотя что-то подобное от Карельского ожидал, хотя и не так скоро. Полагал, что начнет войну из своего региона, но, видимо, Карельский счел, что ему достаточно дунуть, чтобы я рассыпался в пыль.
Да-да, сказал я про себя, читая его гневное выступление на тему, как хорошо бы вообще взорвать Юсу, чтобы не поганила мир. Взорвать целиком и полностью!.. Но он умалчивает, что хотелось бы взорвать так, чтобы уцелели все научно-исследовательские центры, что разрабатывают новейшие технологии, уцелел гребаный Билл Гейтс со всем его Майкрософтом, ибо хоть и масдай его Windows, но лучше пока никто не придумал, чтобы уцелел Голливуд, где на каждые десять говняных фильмов один все же хороший, а на десять хороших – один замечательный, чтобы уцелели все компьютерные фирмы, что делают софт и пишут классные баймы, чтобы уцелел… и так далее, и так далее!
И вообще, чтобы уцелели все те люди, что бьют гомосеков, не дают им вступать в армию, не пускают в приличные общества, те самые парни, что стараются попасть в космонавты, а не в шоумены.
Часть II
ГЛАВА 1
Приоткрылась дверь, силуэт Юлии четко вырисовался в светлом прямоугольнике дверного проема. Я сообразил, что в кабинете потемнело, я сижу в полумраке перед ярко светящимся экраном.
– Борис Борисович, – прозвучал заботливый голос, – вам надо купить клаву с подсвечивающимися буквами. Я такие уже видела.
Некоторое время я смотрел на нее тупо, все еще находясь в мире большой политики. Масса людей, как ни странно, носит очки, хотя зрение у них самое что ни есть стопроцентное. Первое, конечно, из-за чего их носят, – это очкариков считают значительно умнее, чем неочкариков. К тому же теперь очки стали еще и символом достатка, ибо ваш ролекс за пять тысяч долларов еще рассмотреть надо, а вот очки замечаются сразу. Дорогие престижные очки говорят сами за себя. К тому же их научились делать такими, что в самом деле не только украшают лицо, но и служат великолепными аксессуарами, как серьги, брошки, ожерелья, кольца, браслеты и накладные или вживленные мушки.
Особенно очки нужны мужчинам, которым пока еще вроде бы не принято носить серьги, ожерелья и блестящие брошки. Конечно, неформалы носят, но политики еще не решаются, выжидающе смотрят на демократов. Первыми именно они должны появиться, скажем, в Думе с кольцами в носу или накрашенными щеками, а уж потом и остальным станет можно, дескать, не они, нормальные, начали это непотребство.
– Простите, Юлия, – спохватился я, когда она уже начала отступать, прикрывая за собой дверь, напуганная моим молчанием и тупым бараньим взглядом. – Зайдите, пожалуйста… Присядьте.
Она села напротив, элегантная, красивая, чуточку холодноватая, но в то же время приглашающая полюбоваться собой: чистенькой, опрятной, с едва уловимым запахом нежных духов, которые тоже навевают мысли о чистоте снегов Антарктиды. Сквозь крупные стекла очков на меня участливо смотрят карие глаза. Взгляд теплый, по-женски покровительственный.
– Ну что, – спросил я, – и вы считаете меня предателем?
Она мягко улыбнулась.
– Вы мой босс.
– Ага, значит, считаете?
– Почему так решили?