Земля обетованная

Владимир

Все замерли на секунду и расхохотались. Через некоторое время сержант, вытирая слёзы, рыкнул: – Ладно, хорош ржать – прапорщика разбудите!

– СЕРЖАААНТ!!!В наступившей тишине стало слышно шипение начинающей закипать воды. Внезапно раздался вопль:

Сержант подскочил, выглянул из-под навеса, в сторону кунга, в котором жил прапорщик. Затем он оглянулся, схватил ведро с водой и залил костёр, включил фонарик и умчался.

С окаменевшим лицом Алекс смотрел на котелок, а точнее – примерно в то место, где он должен быть, так как ничего не было видно. Промелькнула мысль – может, заварится? Уже ведь почти закипела! К сожалению,

чай был в брикетах, засохших как экскременты мамонта, и распаривались они только крутым кипятком, а лучше – покипятить минут пять. Алекс вздохнул – сухих дров больше не было.

Снаружи сетку дождя прорезали два пляшущих луча и через несколько секунд под навес шагнул прапорщик.

– Что вы в темноте сидите, как тараканы?! Фонарик включите. Да и костёр могли бы соорудить – за дождём его далеко не видно.

– Безынициативные они! – пожал плечами сержант. – Руст, разожги костёр!

«– Ну ты и урод, сержант.» – с тихой злостью подумал Алекс.

– Отставить! – прапорщик махнул рукой – Сейчас уже поздно возиться. Рассказывайте, что вы тут увидели?

Все посмотрели на Алекса.

– Да, вроде как, искрой по небу чиркануло. – пробурчал он – Секунда, две – не больше.

– Далеко? – спросил прапорщик.

– Мне почём знать? Я, вообще, сквозь маскировочную сеть смотрел.

– Большая была, искра то эта?

– Ну, размером с горошину, может.

– Понятно. – прапорщик оглянулся на сержанта – Кто в карауле?

– Так, он же – Крот!

Алекс напрягся: – Я только-только заступил!

Прапорщик внимательно посмотрел на ополченца. – Вот ты, Крот, молодец – заметил в темноте горошину, на хрен знает каком расстоянии. Почему же ты, сокол наш остроглазый, не увидел, что станция не работает и антенна не светится?

Алекс зыркнул сквозь маскировочную сеть в сторону антенны – ничего. В штатном режиме, на самом верху моргал фиолетовый «светлячок» – раз в пять секунд. В аварийном – жёлтый. Сейчас была ровная темнота.

– Я только заступил. – повторил Алекс – Минуту назад.

Прапорщик нахмурился: – Бардак у тебя, сержант. У кого-нибудь телефон есть? Все молчали – мобильники отобрали ещё на мобилизационных пунктах.

Вздохнув, прапорщик достал аппарат спутниковой связи, посмотрел в дисплей, поводил рукой, пытаясь «поймать» сигнал, снова вздохнул и громко сказал: – Станция не работает, связи нет, зато есть свидетельства о возможном вторжении. Нам нужно поставить в известность командование. Руст, поедешь со мной на «Крабе» – готовься, отправляемся через пятнадцать минут. Сержант, берёшь ещё одного бойца, катушки, и тянешь кабель до ближайшего коммуникационного узла. Там с местными дежурными подключите наш терминал связи. Сразу возвращайся.

Сержант скривился: – Это ж семь километров под дождём «пилить», да ещё с катушками. Вы же всё равно сюда привезёте командование, если что-то серьёзное, а с ними всяко связь будет. А если несерьёзное – ремонтников дадут, всё починят.

Взгляд прапорщика был задумчивым. – Ты, сержант, иногда такую чушь сморозишь, что я удивляюсь – как тебе оружие выдали? Давай, бери катушки – штук пять с лихвой хватит.

Провод был прочным, но тонким и лёгким – катушка на полтора километра весила около шести килограмм. Но сержанту это радости не добавляло. Он что-то прикинул в уме и попросил: -

– Возьмите четыре катушки на «Краб», оставите через каждые полтора километра. – попросил он прапорщика.

– Сержант! Служишь уже давно, и до сих пор не уяснил, что в армии нельзя оставлять ничего без присмотра ни на минуту – хоть в лесу, хоть в пустыне. Странно, что приходится объяснять это бойцу, который «проспал» четыре колеса от штабной машины, в голой степи, в пятистах километрах от ближайшей цивилизации. Год назад, помнишь?

– Там мистическая сила была, шаманы буянили. – буркнул сержант. – Шмыг, пойдём, катушки потащишь.

– Я ногу натёр. – заныл Шмыг, но поднялся и понуро поплёлся за сержантом.

– Э! – окликнул Алекс. – А я-то, один здесь останусь, что-ли?

Прапорщик обернулся: – Ты в карауле. Пост не покидай, можешь в окопе засесть. А сержант со Шмыгом скоро вернутся. Он повернулся к сержанту: – Не тормозите там!

Сначала, зло поругиваясь, в темноту ушли сержант со Шмыгом. Через пару минут, погрозив Алексу пальцем, прапорщик сел в «Краба» – небольшое багги с большими колёсами, кивнул Русту, сидящему за рулём, и они исчезли в пелене дождя.

Алекс сидел на ящиках от пайков. Он остался один. Один на один со злобными хмурсами, прилетевшими сожрать всех людей. Ещё и чаю не попил. Он открыл упаковку пончика, понюхал его – пахло совсем не персиками. Надломив пончик, Алекс лизнул начинку и тут же выплюнул. Он швырнул пончик на улицу, и тот приземлился прямо на кучу своих собратьев, выброшенных сержантом по приказу прапорщика. Ополченец в сердцах врезал прикладом автомата по одному из ящиков от пайков. С сухим хрустом, одна из досок проломилась внутрь. Алекс замер. Дрова! Сухие, отличные дрова. Он отложил автомат и принялся готовить костёр.

Пока пламя, облизывая котелок, грело воду, Алекс сгонял в кунг к прапорщику. Порывшись в ящике с надписью «ВЕТОШЬ», он нашёл пару плиток шоколада и печенье в пакете. Настроение улучшалось. Вернувшись под навес, он положил печеньки и шоколад на ящик возле костерка, и стал ждать. Ветер усилился. Внезапно появился гудяще-стрекочущий звук. Алекс вспомнил, как он запускал в детстве трещётку на веревочке. Он оглянулся, ища источник – скорее всего, полощет ветром кусок ткани. Но звук нарастал. Затряслась маскировочная сеть, судя по звуку, его источник облетел вокруг навеса. Резкий порыв ветра швырнул мокрую коробку из-под провианта в сторону костра. С гадким шлепком она врезалась в котелок.

– Ах ты, злогремучая омангоглядевшая звездопроёмина! – вырвалось у Алекса, после чего он грязно выругался. Шагнув к костру, он осмотрел масштабы бедствия: кипяток вылился, размочив и смыв печенье, остатки шоколада плавились на стенке котелка. Ополченец взревел и выскочил из-под навеса.

– Твари! Вам конец! – гнев, ярость, злость или что-то там ещё, рождавшееся глубоко в бессознательном, безудержно рвались наружу. – Я вас всех сожру! Зажарю и сожру!

Алекс готов был расстрелять эту тьму, этот дождь и всё, что за ними скрывалось, но автомат он оставил в кунге прапорщика, когда искал печенье. Он оглянулся, схватил и выдернул с крыши навеса еловую ветку, шагнул к костру и сунул её в огонь. Ветка пошипела, а потом вспыхнула. Ополченец развернулся, резко поднимая горящий факел. В какой-то момент он заметил, что на пути летящего факела висит в воздухе крупное насекомое. Оно было необычно большим, и удивление с любопытством было встрепенулись в голове Алекса, но гнев уже гнал яростные проклятия из его лёгких: