Земля по экватору
Шрифт:
На эти дни Кагальнов перебрался из военного городка, где он жил, в дивизион. Из дома он взял подушку и плед. Жена, уже привыкшая к тому, что муж подчас неделями не бывал дома, только спросила:
— Ты хоть позвонишь домой?
— Не знаю, — ответил он. — Ничего не знаю.
Он распорядился оставить на базе только два катера: остальные корабли, в том числе и «морские охотники», вышли в море на несколько суток и стали на якорь возле крохотных безлюдных островков. Сейчас нельзя было вести поиск или ложиться в дрейф: туман мог обвалиться в любую минуту. Специально выделенный торпедный катер обходил участки, в которых работали рыбаки, и предупреждал о тумане. Рыбаки возвращались к берегу.
И туман свалился наконец. Хотя его ждали и готовились к нему, он все-таки был неожиданным: так быстро окутал берега и плотно закрыл море. Надолго ли? И что он несет с собой, этот туман? На душе у Кагальнова было неспокойно, он то и дело спрашивал по селектору радистов:
— Ничего не сообщают?
— Ничего, товарищ капитан второго ранга.
Кагальнов вздыхал и начинал нервно ходить по кабинету, семь шагов в одну сторону, семь — в другую. Что ж, он ведь сам приказал командирам кораблей связываться с дивизионом только в крайних случаях, чтобы нельзя было запеленговать корабельные рации. И теперь остается одно — ждать. Но ждать как раз и было невыносимо трудно.
Он попробовал было читать, но глаза только скользили по строчкам, и он не понимал того, что читает. Поэтому он обрадовался, когда в дверь постучали и на пороге появился флагманский штурман. Очевидно, и его томило ожидание.
— Сыграем?
Под мышкой у него торчала шахматная доска. Кагальнов согласился:
— Сыграем. — И поглядел на часы.
Было уже около трех часов ночи. Туман за окном сгустился еще сильней, он слился с ночной теменью и плотно залепил окна.
— Да-а… — протянул штурман. — Ночка выдалась, прямо скажем…
Они начали расставлять фигуры. Кагальнов играл черными и поставил своего ферзя на белую клетку. Штурман даже не заметил этого, они механически передвинули несколько пешек, и Кагальнов поднялся:
— Не могу. Погоди минутку.
Он подошел к селектору, но в это время динамик, висевший над столом, заговорил:
— Товарищ командир дивизиона, радиограмма с «шестерки».
Вместе со штурманом Кагальнов выскочил в коридор.
Трое радистов торопливо записывали что-то на бумажных лентах, когда он вошел в радиорубку.
— Понял.
— Понял.
— Понял… Прием…
Кагальнов догадался: заработало сразу несколько передатчиков. Он нетерпеливо ждал. Наконец ему протянули первый листок. Так и есть: обнаружено приближающееся судно. Об этом же сообщили с других кораблей, об этом говорилось в радиограмме береговой службы.
Наверху, в своем кабинете, Кагальнов подошел большому столу, на котором была разложена карта стояли маленькие кораблики. Он мог видеть весь участок границы. Вот чужое судно. Оно здесь, в квадрате 76-Е, и, судя по данным, идет к нашим берегам. Заблудилось в тумане? Сбилось с курса? Свое судно или чужое? Квадрат 76-Е был далеко, милях в сорока — сорока пяти от базы, но в хорошую погоду… «Ладно, — решил Кагальнов. — Попробуем и в плохую погоду».
Он передал радистам приказ всем кораблям и, на ходу надевая кожаный реглан, выбежал на пирс. Вдоль пирса тянулась, теряясь в тумане, цепочка фонарей — как на улице. Время от времени из тумана доносился рев дизелей: это на катерах прогревали моторы.
Лейтенант Березный уже ждал командира дивизиона.
— Вот что, — сказал Кагальнов, неуклюже поднявшись в рубку. — Ты меня извини, лейтенант, но сейчас катер поведу я. Дело спешное, а я здесь каждый камешек знаю.
Катер вылетел в бухту, и Березный даже зажмурился. Ему на секунду стало страшно оттого, что его новенький, только что полученный катер может наскочить в этом тумане на какую-нибудь паршивую банку — и тогда прости-прощай долгожданный боевой корабль. Но Кагальнов вел катер уверенно, почти не поднимая глаз от приборов и только время от времени переговариваясь с лейтенантом.
— Как рация?
— Молчит.
— Запросите корабли, узнайте, не изменился ли курс нарушителя.
Березный спустился в радиорубку и кивнул Приходько: передавай… Через несколько минут он докладывал: нет, судно идет прежним курсом, подходит к квадрату 76-Д.
— Это хорошо, — сказал Кагальнов. — Это еще ближе… Это уже в наших водах.
Катер летел, разрезая мглу и туман, и Березный подумал с восхищением: такой человек, как командир дивизиона, может и с закрытыми глазами повести корабль!
— Вижу, — донес радиометрист. Он назвал расстояние, и Кагальнов кивнул: «Очень хорошо. Совсем рядом. Передайте: „Большому охотнику“ идти мористее, отрезать нарушителю обратную дорогу.»
Перед глазами Кагальнова словно бы вставала карта — та самая, что лежала на его столе, и он мысленно видел маленькие кораблики, движущиеся по ней.
…Катер подошел к судну-нарушителю, резко сбавив ход. В тумане ясно вырисовывались очертания «торговца». На малых оборотах Кагальнов подвел катер почти вплотную к борту нарушителя и взял мегафон.
— Что за судно?
Сверху ему ответили по-английски. Тогда Кагальнов — тоже по-английски — повторил вопрос.
— «Хэппи», — донеслось с «торговца».
— Вы зашли в советские территориальные воды! — крикнул Кагальнов. — Остановите машины, спустите трап.
Все было немедленно выполнено. Боцман Лосев поймал штормтрап; судно и пограничный катер стояли теперь борт о борт.
— «Хэппи», — проворчал Кагальнов, сбрасывая реглан. — «Счастливый». Посмотрим на гостя. Вы со мной, лейтенант, и еще двоих из команды.
Вчетвером они поднялись на борт. Кагальнов с неожиданной легкостью спрыгнул на палубу и резко спросил:
— Где капитан?
— К вашим услугам, сэр.
Он уже стоял здесь, высокий, плотный человек в фуражке с большим козырьком. Кагальнов, приложив руку к своей фуражке, повторил, что «Хэппи» зашло в советские территориальные воды и задерживается пограничной охраной.
— Досадная история, — спокойно ответил капитан. — Ничего не поделать: мы заблудились в тумане. Прошу вас, сэр. Все документы к вашим услугам, сэр.