Земля предков
Шрифт:
– Здесь они! – заорал кто-то радостно. Надо же! Сообразительный малый. Если замок сбит, а дверь не открывается, надо полагать, ее заперли изнутри. И кто же это мог сделать?
– Эй вы! Открывайте, не то хуже будет.
Мои заржали. Снаружи услышали. Заругались, что нас еще больше развеселило.
– Что здесь? – произнес начальственный голос.
Водимир. Я сделал знак: тише!
Ему начали объяснять… Не дослушал.
– Дверь взломать, всех убить! Да побыстрее! Нам стрелы нужны! – И затопал вверх по лестнице.
Я поглядел на свою команду.
Мои хирдманы – бодрячком. Викинги. Только Вихорёк немного грустный. Небось Домаслава-Траусти оплакивает. Это был его кадр. Личный.
Мои – в порядке, а вот варяжата – не очень. Личики пасмурные. Не хочется им в Ирий. Надо подбодрить молодежь.
– До полудня, самое большее, – сказал я.
– Ты о чем, вождь? – спросил Харра.
– Наши подошли, – сообщил я тем, кто сам не догадался. – Без стрел да с воротами, которые они сами же попортили, Водимировы долго не выстоят. Да и мы еще тут. До полудня, самое большее. А потом будем казну Водимирову делить.
Подбодрил. Снаружи принялись ломать дверь.
– Давно пора, – заявил я. – Душновато здесь. Надо проветрить.
Никто не засмеялся. Может, оттого, что в подклети и впрямь было душновато. Ничего. Задохнуться не успеем.
– Гуннар, Стюрмир, – вы первые, – я кивнул на дверь. – Потом мы с Певцом. Остальные – в готовности.
Позиция у нас на первый взгляд кажется неудобной. От дверей вниз – полуметровой высоты лесенка, так что у противника преимущество в высоте. Но неудобна она только на первый взгляд. Сверху-то у воина что? Шлем, панцирь. А снизу? Ноги, на которые здесь вешать защиту не принято. Снижает подвижность потому что. Есть, правда, щит, но ведь он – не ростовой. В строю первый ряд и присесть может, если под обстрелом. Но то – в строю. И хоть в строю, хоть без, а большая часть ранений – в конечности. По себе знаю. Нога вон как противно ноет.
Не дожидаясь моей команды, Бури занял позицию для стрельбы. Вихорёк тоже приготовился. За узкой низкой дверью в подклеть – площадка, на которой особо не построишься, а вторая лестница, наверх, хоть и пошире, зато длиннее и круче. Стрелкам вражьим на ней не разместиться. А вот нашим – исключительно удобно.
Одна из досок треснула.
– Лампу задуйте, – велел я.
Сейчас начнется.
Однако началось совсем не так, как я ожидал.
Первым в проделанную дыру полетело копье, ударившее Вихорька прямо в грудь.
Затем полетел факел, а за факелом – сразу две стрелы, одна из которых воткнулась в локте от спящего
Факел погас. Кто-то из моих позаботился. С той стороны двери тоже стало темно.
Я дернулся было посмотреть, что с Вихорьком, но вспомнил, что я – хёвдинг, и удержался.
Снаружи кто-то стонал, кто-то ругался. Рубить двери желающих пока не находилось.
– Гляньте, что с Виги, – попросил я по-скандинавски.
– Жив, – через минуту ответил Тьёдар. Уточнил с презрением: – Такому метателю дерьмо свиное выгребать – с семи шагов кольчугу не пробил.
Снаружи завозились. Бури выстрелил на звук. Попал во что-то металлическое.
За дверью наступила тишина. Подозрительная…
А потом – бешеный рев, удар, от которого дверь окончательно развалилась, и в проем ломанулась сразу целая толпа.
Первому повезло. Он споткнулся, и предназначенное ему копье угодило в соратника. В того же попала и стрела Бури. И еще одно копье. Следующий боец прикрылся своим убитым как щитом, потом толкнул труп влево, а сам спрыгнул с лесенки вбок, где наткнулся на Гуннара. Однако гридень оказался достаточно ловок, чтобы выжить. Они с норегом сцепились и повалились на землю.
Пробитый копьем дружинник рухнул на Стюрмира. Тот отпихнул покойника и принял бой сразу с двумя водимировцами, ухитрившимися протиснуться в дверь разом и принять стрелу Бури на щит.
Хозяин щита прыгнул сверху на Тьёдара, который бросился на помощь Стюрмиру, но Вдоводел прыгнул быстрее, и полет гридень продолжал уже без ступни. Что, впрочем, не помешало ему обрушиться на Певца и вцепиться в него, как обезьяний детеныш в мамку.
А в подклеть тем временем спрыгнули еще двое, которых взял уже я.
Бой в тесноте и темноте – это нечто. Где-то снаружи, правда, горел факел, но лучше бы не горел. Мне было бы удобнее в полной темноте, чем в этом мельтешении теней.
Из раны на ноге потекла кровь. Не вовремя, однако. Сюда бы Медвежонка… Хотя нет. В этакой темноте и толчее берсерк – это смерть что своим, что чужим.
Я рубил и уклонялся, моля бога, чтоб под удар не угодил кто-то из своих, я бился и ждал – вот сейчас придет Волк…
Но Волка не было. Штанина пропиталась кровью, лицо, доспехи, руки – тоже в крови. К счастью – чужой.
Но позицию мы удерживали, потому что я всё еще был в двух шагах от лестницы, врагов позади не было, зато мои были рядом: я слышал, как ругается Гуннар, как радостно вскрикивает Скиди… Есть у него такая привычка: отмечать бодрым воплем каждый удачный удар.
Легкие с усилием втягивали душный тяжелый воздух, в котором кислорода – чуть. Едва-едва хватило, чтобы прореветь по-скандинавски:
– Сюда! Ко мне!
И на меня тут же навалился какой-то дружинник слоновьей комплекции. Я пугнул его уколом поверх щита, хлестнул саблей понизу, но сабля врубилась в край щита. Дружинник рванул щит с такой силой, что я еле устоял на ногах…