Земля призраков
Шрифт:
Она узнала об увлечении Кормака здешними вечеринкам через их общего друга Робби Мак-Свини — историка, гитариста и певца. Впрочем, сомнительно, что сам Робби сказал бы о себе именно так. Родись он пять столетий назад, считала Нора, — был бы нарасхват в аристократических домах в качестве менестреля. Судя по его рассказам, по средам вечеринки вот уже десять лет посещают одни и те же музыканты. Она выяснила, что в этой группе придерживаются традиций Вест Клэра, и большинство музыкантов именно из этой части страны. «Стул дудочника» был местом, куда редко заглядывали туристы. Завсегдатаям это нравилось,
5
Craic— компания (ирл.).
Нора обнаружила Робби у бара. Он допивал пиво, закусывая креветочной смесью. Робби приветственно приподнял брови и слизал остатки соуса с левого большого пальца.
— Приветик, Нора, — сказал он, придвигая для нее стул и сигналя бармену. — Выпьешь?
— Нет, спасибо, Робби. Я зашла по дороге домой.
— И что же привело тебя в нашу смиренную обитель?
— Хочу кое-что показать Кормаку.
— То есть пришла не за музыкой?
— Ну, и за этим тоже.
А еще — чтобы уговорить Кормака вернуться в Данбег, подумала она. Если еще не поздно. Она ощущала неловкость, ибо ее собственное желание возвратиться диктовалось загадкой исчезновения жены Осборна не меньше, чем тайнами рыжеволосой девушки.
— Прости меня, Нора, но я не могу не спросить. А что с этой головой? — спросил Робби. — Академический мир жужжит, что ты притащила в коробке отрезанную голову.
— Есть такое. Я отнесла ее прямо в лабораторию.
— Боже мой, глядя на тебя, я радуюсь тому, что стал кабинетным историком, — сказал Робби с насмешливым отвращением. — Худшее, что я могу выкопать, — зловещие свидетельства очевидца, но не сам труп.
В этот момент вошел Кормак, и Робби сделал знак, чтобы привлечь его внимание. Нора не могла больше молчать.
— Кормак, вы никогда не угадаете, что мы нашли. Рентген показал кое-что. Вверху, напротив коренных зубов, с левой стороны челюсти. Выглядит как кусок металла. Пока сложно сказать точно, что это. Утром мы проведем эндоскопическое исследование.
Она видела, что Кормак нахмурился. Уже забыл, что она говорила в лаборатории днем?
— Так эта голова принадлежит ей!Кому-нибудь, кого мы знаем? — спросил Робби.
— До сих пор — никаких особых свидетельств, — ответил Кормак. — Хотя Нора убедила меня, что нужно попытаться их найти.
— Да, особенно сейчас, — сказала Нора. — Этот кусочек металла может быть ниточкой. Робби, что ты знаешь об отсечении голов?
— В прошлых столетиях выбор, полагаю, варьировался между повешением, утоплением и четвертованием. Хотя немногие женщины были бы обезглавлены. Вы уверены, что это казнь, а не самодеятельное убийство?
— Это моя гипотеза. Такой чистый срез шеи! Можешь сам посмотреть. — Нора вытащила из сумки скоросшиватель с фотографиями и протянула его Робби. Тот слегка побледнел, но
— И никаких признаков тела?
— Никаких. Ты не поможешь нам, Робби? Узнай о женщинах, которых казнили этим способом, а еще — почему.
— О каком периоде мы говорим?
— Это проблема, — сказала Нора. — Мы точно не знаем.
— Вероятно, последняя пара тысячелетий, — уточнил Кормак. Робби вгляделся в них поочередно, словно решая, кто выступил убедительнее.
— Черт, уверен, — сказал он, возвращая фото Норе, — ничего более интересного за последние месяцы я не видел.
— Спасибо, Робби. Ты прелесть.
— Ну, прибавь что-нибудь. Например: ты чуток привлекательнее, чем другие.
— О, я не знаю, — ответила она. — Все, что тебе понравится.
— Нам лучше начать, если мы вообще собираемся играть, Робби, — заметил Кормак и повернулся к ней. — Вы не послушаете несколько мелодий?
Нора заколебалась:
— Я только на минутку…
— Оставайся, Нора, — попросил Робби.
— По крайней мере, позвольте мне угостить вас выпивкой, — сказал Кормак. В его серьезных глазах отразились охватившие его чувства, и краем глаза она видела, что Робби молчаливо одобрил: «Давай».
— Хорошо, — сказала она. — Спасибо.
ГЛАВА 8
В ожидании начала вечеринки Кормак устроил Нору на скамье у окна, как раз рядом с Робби, где она находилась в кругу музыкантов. Вечерний репертуар состоял из рилов, рилов и снова — рилов, лишь иногда прерываемых джигой или хорнпайпом. Он обрадовался, что Нора решила задержаться ради музыки. Играя и чувствуя, как десятки ног справа и слева от него отбивают ритм, Кормак заметил, что Нора непреднамеренно, хотя и медленно, покачивается в том же темпе. К концу вечера, когда мелодии смолкли и музыканты дружно приникли к пиву, он увидел, что Робби искоса на нее смотрит.
— Вы не споете нам, доктор Гейвин?
Нора отпрянула с отстраняющим жестом.
— Нет, у меня не получится. Забудь об этом, — ответила она.
Кормак и не догадывался, что Нора была певицей. Но отказ был вполне ожидаем. Уговоры застенчивого певца — часть традиции. После нескольких ободряющих слов, произнесенных Робби, и призывов остальных музыкантов она уступила. Для храбрости сделала небольшой глоток виски и подалась вперед, пробуя голос и стараясь взять верную высоту. Когда Нора подняла голову, глаза ее были закрыты.
Как встретил любовь свою, счастлив был я, Не знавший любви и разлуки, любя. Но слишком свободу ценил я свою, Хотя повторял, что всегда рад тебе.Кормака ошеломил низкий голос, мягко изливавшийся из уст Норы. Ее голос слегка дрожал от волнения, глаза мерцали под веками, все это было непереносимо захватывающе. Он закрыл глаза и услышал: тревога Норы улеглась, и она расслабилась. Повествуя простенькую историю о любви и неверности, песня набирала силу и страсть могущественного заклинания.