Земля призраков
Шрифт:
Он перевернулся, чтобы вновь заснуть, но в дверь постучали.
— Мистер Магуайр? — поинтересовался скрипучий голос подростка. — Девять часов. Вы просили вас разбудить.
— Б…! — пробормотал Кормак, но вслух сказал:
— Да, все в порядке. Большое спасибо. Могу я надеяться на чай?
Вместо ответа послышался звук шагов, удаляющихся по устланной ковром узкой лестнице. Ему стоит пошевелиться, если он намеревается в два часа встретиться с Норой в лаборатории.
Чай, а фактически — полноценный завтрак, ждал его внизу в баре. Он набросился было на обширную сковороду с яичницей,
— Пожалуйста, простите наше вторжение, — сказала Уна. — Мне просто пришла в голову одна мысль.
— Не присоединитесь ко мне? — спросил Кормак. Дермот Линч, бармен, гремел за стойкой ложками и фаянсовой посудой.
Еле разместившись на одном из маленьких стульев, которые смотрелись рядом с его коленями как гномы, Хью Осборн бросил взгляд на Уну, а затем на Кормака:
— Я подготавливаю участок земли для мастерской, рекламирующей и продающей произведения традиционных ремесел. — В этот момент Кормак понял, что до сих пор не слышал голоса Осборна. У него был глубокий бас. Выговор не ирландский, но и не вполне английский, что-то среднее. Осборн наклонился вперед, темные круги под глазами говорили о том, что предыдущую ночь он плохо спал.
— Мы наняли пару ткачей, кузнеца и несколько гончаров, — продолжал он. — Конечно, работы Уны — основная часть нашего плана.
Слушая его, Кормак понял, что Хью Осборн застенчив. Всю жизнь провести в маленьком городке! Он почувствовал сострадание к этому долговязому типу, вглядывавшемуся в него через стол.
— Обстановка идеальная, место историческое… — Голос Осборна замолк.
— Звучит многообещающе, — сказал Кормак, — хотя не совсем ясно, как это затрагивает меня.
— Извините, извините, следовало объясниться с самого начала, — сказал Осборн, слегка покраснев. — Через несколько недель нам предстоит подключиться к электрической и газовой линиям. Чтобы получить допуск, необходимо иметь археологический обзор участка. Мы все для этого подготовили, но консалтинговая фирма, которую мы наняли, от проведения работ отказалась: занята другим проектом, продлившимся дольше, чем ожидалось. А прочие археологи, с которыми я связывался, оказались полностью занятыми. Я понимаю, обычно вы не занимаетесь такими вещами, но мы выбиваемся из графика. Конечно, я бы заплатил требуемое вознаграждение. Это могло бы занять неделю или две. Похоже на работу во время отпуска, но вы могли бы остановиться в моем доме. Конечно, я не в курсе ваших планов.
— Я действительно в отпуске этот семестр, — сказал Кормак. — Предполагается, что заканчиваю книгу; издатели стоят над душой.
— Я все понимаю, — сказал Осборн.
— И я обещал доктору Гейвин, что сегодня вернусь в Дублин для обследования той девушки из болота. — Кормак осознал, что смутно встревожен подозрениями Девейни. Он заметил выжидательно-изучающий взгляд Уны. — Я не знаю, что и сказать. Могу я решить позже?
— Несомненно. Обдумайте предложение.
— Извините, я не могу сейчас дать определенный ответ.
Осборн поднялся:
— Все в порядке. Я понимаю.
На этот раз он не протянул руку для пожатия. Одного проблеска
— Тогда прощайте, — сказал Осборн, уже продвигаясь к дверям паба. — Извините, что мы помешали вам завтракать.
Уна Мак-Ганн бросила на Кормака смущенный взгляд и протянула клочок бумаги:
— Вот номер телефона.
— Скажите ему, я позвоню сегодня днем, — сказал Кормак. Даже для него самого это прозвучало неубедительно.
В час дня голова безымянной рыжеволосой девушки, все еще покоящаяся в торфе, лежала на смотровом столе в консервационной лаборатории Коллинс Барракс. Ожидая Нору, Кормак присел у края стола и рассматривал необычный сверток. Комнату наполнял запах мокрого торфа. Рассеянный дневной свет струился из единственного незатемненного створчатого окна, выходящего на обширный, мощенный камнем двор. Чуть больше столетия назад, когда это здание было самыми большими армейски ми казармами Британской империи, сюда, для инспекции войск, нанесла визит королева Виктория. В комнатах сохранилось что-то спартанское, военная атмосфера прошлых лет, несмотря на то, что два крыла теперь занимал Национальный музей.
Кормак слышал, как Нора в смежном офисе разговаривала по телефону:
— Это было бы великолепно. О’кей, скоро увидимся. Большое спасибо. — Она распахнула дверь лаборатории. — Это радиологи из Бьюмонтской больницы, — сказала она. — Они могут провести сканирование в шесть, так что придется отправиться туда.
Нора вытащила из ящика под столом пару хирургических перчаток и натянула их до манжет своего лабораторного халата. Совершив обычные действия, она словно бы облеклась в броню профессионального поведения. Осторожно сняв черный пластик, она сдвинула большой кусок сырого торфа и расправила спутанные рыжие пряди. Черты лица молодой женщины обрисовал беспощадно-яркий свет флуоресцентных ламп. Выражение ее лица казалось еще более ужасным, чем на фоне землистой черноты болота, но руки Норы были твердыми и в то же время ласковыми, словно пациентка могла ощущать. Вчерашние впечатления и мысли, казалось, ослабили хватку. Кормаку было любопытно, что за жизнь вела Нора Гейвин в Штатах, а особенно — почему, поставив крест на карьере, смотала удочки и переехала в Дублин. Он подозревал, что Габриал Мак-Кроссан знал о ней немало, но не рассказывал.
— Нам придется подождать Драммонда для официального медицинского освидетельствования. Он сказал, что может быть в нашем распоряжении завтра, если ничего не случится.
Говоря это, Нора тщательно убрала кусочки торфа с лица рыжеволосой девушки и обработала его деионизирующей водой из пульверизатора. Кормак вдруг осознал: если бы он начал извиняться за свое поведение после обеда у Габриала, она едва бы его поняла. И в том, что он это понял, и в том, что он сейчас наблюдал за работающей Норой Гейвин, он находил нечто приятное. Приблизившись, Кормак рассмотрел кожу рыжеволосой девушки, теперь чисто вымытую, мягкую и темную, словно дубленая кожа. Он увидел капризно-живой изгиб верхней губы, легкий пушок на щеке и испытал почти непреодолимое желание разгладить наморщенный лоб.