Земля Серебряных Яблок
Шрифт:
Последнее, что увидел Джек, прежде чем дверь захлопнулась, — вождь, Бард и брат Айден греют руки над огнем. Пега сунула в пламя кочергу, чтобы приготовить горячий сидр.
Семья пустилась в обратный путь: отец нес Люси, а Джек тащил за веревку упрямицу Ромашку. За низкими снеговыми тучами разгорался свет. Долгая ночь минула, солнце возвращалось. Инеистые великаны отступали. Зимний волк, здоровый да упитанный, с ходом недель отощает.
Люси заворочалась у отца на руках и сонно пробормотала:
— Ты не забудешь, что мне обещал? Я ведь так хорошо себя вела!
Все
Это был день отдыха, хотя на ферме совсем без работы никак. Отец плел из соломы ульи — весной пригодятся. В верхней части он закреплял поперечные палочки для пчелиных сот и накрывал сапетку плотно прилегающей крышкой. Мать пряла шерсть.
Джек принес сена Ромашке, покормил кур, голубей и гусей. Прежде семья держала только кур, однако благодаря привезенному Джеком серебру отец заметно расширил хозяйство. Овечье стадо выросло с двадцати голов до тридцати. Оно, конечно, прибыток — но и работать теперь приходилось не в пример больше.
Джек с трудом доковылял через заснеженный сад до крохотного, крытого дерном сарайчика. Здесь мать хранила зимние ульи. Большинство пчел по осени приходилось выбраковывать, ведь в холода они не выживут; но мать всегда спасала пять-шесть своих лучших производителей. То были особенные насекомые, непохожие на мелких и темных лесных пчел. Давным-давно их завезли из Рима — в те времена, когда страной правили римские легионы. Легионы ушли; осталась только вилла, где теперь жил Бард, дорога на север через лес да пчелы.
Джек протиснулся в дверцу сарая, приложил ухо к ближайшему улью — и услышал негромкое, сонное гудение. Никакого тревожного стрекота и писка — значит, пчелы не изголодались. От соломы тянуло теплом, словно в сарае спала какая-то животина. Джек улыбнулся. Ему нравилось работать с пчелами. Мальчуган переходил от улья к улью, убеждаясь, что пчелы здоровы. Ближе к весне он подкормит их хлебом, вымоченным в меду и сидре, чтобы те набрались сил для полета.
Люси проснулась только после полудня и спустилась вниз в отвратительном настроении. Мать накормила ее завтраком, отец рассказал сказку, но девочка продолжала дуться. О событиях прошлой ночи никто не упомянул ни словом.
Глава 3
Святки
— А погодка-то славная, — промолвил Джайлз Хромоног, глядя вверх, на ясное синее небо.
Сосульки под крышей искрились в солнечных бликах.
— Лучше не бывает, — согласился Джек, по примеру отца беря березовый прут и кожаный мех с сидром.
Они зашагали в деревню; ледок хрустел под ногами. Вороны катались с горки по заснеженному холмику — ни дать ни взять мальчишки на салазках. Приземлялись — плюх! — взлетали на вершину холма и скатывались снова. Бойцовый петух Джона Стрельника из сил выбивался, гоняясь за вороной, что снова и снова приземлялась на заманчивом расстоянии
— Просыпайтесь! — окликал Джек обнаженные яблоньки, проходя мимо.
— Да уж ждать недолго, скоро и впрямь проснутся, — откликнулся отец. — И мальчишкам, и деревьям порка только на пользу.
Отец вечно отпускал такого рода шуточки, но Джек запретил себе принимать слова близко к сердцу. Уж больно чист и прозрачен нынче воздух — весь пронизанный светом, так и вибрирует жизнью.
У дома вождя собралась шумная толпа взрослых мужчин и мальчишек, и все — с березовыми прутьями. Кое-кто из ребят затеял шуточный поединок, словно на мечах. Колин, сын кузнеца, вызвал на бой Джека. Они отошли в дальний конец двора и принялись самозабвенно рубиться, осыпая друг друга проклятиями.
— Подлый варвар, не сносить тебе головы! — орал Колин.
— Да я скорее твою над дверным косяком повешу! — не оставался в долгу Джек.
Колин превосходил его весом, но по части драки Джек много чему научился у скандинавов. Очень скоро Колин с визгом «Так нечестно! Так нечестно!» обратился в бегство. Но вот вождь протрубил в охотничий рог — и мальчишки застыли как вкопанные.
Вождь стоял в дверях; рядом с ним — Бард, опираясь на почерневший ясеневый посох. Один только Джек знал, что за сила заключена в этом посохе — и где ее источник. Его собственный посох, поменьше, дорогой ценой добытый в Ётунхейме, хранился в доме Барда. Там Джек мог упражняться с ним, не слыша отцовских упреков: дескать, демоны, они только и ждут, чтобы уволочь злых чародеев в самые бездны ада.
Мальчуган внезапно задохнулся от радости при мысли о том, ради чего сошлись вместе его односельчане. До чего же славно быть частью этой толпы, да в придачу еще светит солнышко и с моря дует свежий ветер.
Бард воздел руку, призывая к тишине.
— Долгая ночь минула, солнце, странствовавшее на юге, повернуло вспять, — возвестил он звенящим голосом. — Оно идет к нам и несет с собою лето, но путь долог и труден. Земля все еще погружена в зимний сон. Надо пробудить сады к новой жизни.
Старик кивнул вождю. Тот широко раскинул руки:
— Вы слышали Барда! Идем же разбудим яблони!
Над толпой поднялся ликующий гул, и все разбежались по саду вождя, нахлестывая стволы березовыми прутьями.
— Waes hael! Waes hael! — кричали и взрослые, и мальчишки по-саксонски. — Доброго здравия! Доброго здравия!
Бард шел следом, щеки его разрумянились от холода, а длинная борода и одежды были белы как снег. После того как каждое дерево получало по удару, он оставлял в развилке ветвей кусочек хлеба, размоченный в сидре, — для птиц-зарянок, которые пением пробудят яблони к жизни.
Селяне переходили от фермы к ферме, наигрывая на деревянных флейтах, и во весь голос горланили песни. Время от времени они останавливались хлебнуть сидра, так что под конец большинство мужчин едва стояли на ногах. Дом Джайлза Хромонога навестили последним: он был далее всех прочих.
— Waes hael! — дружно грянули селяне.
Мать вышла поприветствовать гостей.
— Waes hael! — заорал кузнец, хлестнув (не слишком-то метко) прутом по дереву, затенявшему сарай. И громко, зычно запел: