Земля шорохов

Даррелл Джеральд

– Не думаю, чтобы его трехдневное отсутствие было заметным,– сказал он,– а вам этого времени вполне достаточно для того, чтобы собрать в Оране всю фауну, какая там только есть.

– Мы можем выехать в понедельник? – нетерпеливо спросил я.

– Да,– сказал Чарлз,– так будет хорошо.

– Великолепно,– сказал я, допивая джин,– а теперь мне надо пойти навестить Эдну.

– Зачем она вам?

– Кто-то же должен кормить моих животных, пока я буду в отлучке, а у Эдны, мне кажется, доброе сердце.

Когда я вошел, Хельмут, Эдна и Луна спорили о достоинствах двух народных песенок, которые они вновь и вновь прокручивали на патефоне. Эдна молча указала, где стоит джин, я налил себе и сел на пол у ее ног.

– Эдна,– сказал я, выбрав момент затишья в споре,– я люблю вас.

Она сардонически подняла одну бровь и посмотрела на меня.

– Если бы Хельмут не был больше меня ростом, я предложил бы вам бежать со мной,– продолжал я,– потому что с первого взгляда я влюбился в вас, в ваши глаза, в ваши волосы, в вашу манеру наливать джин...

– Чего вам надо? – спросила она.

Я вздохнул.

– Вы бездушны,– пожаловался я.– Я только собирался приступить к делу. Ну, так знайте же, Чарлз сказал, что мы с Луной можем поехать на три дня в Оран. Вы посмотрите за моими животными вместо меня?

– Конечно,– сказала она, удивленная, как я мог вообще усомниться в этом.

– Конечно,– подтвердил Хельмут.– Джерри, ты большой дурак. Я говорил тебе, что мы сделаем все, что только возможно. Только попроси. Мы сделаем для тебя все.

Он плеснул еще джину в мой стакан.

– А вот,– добавил он неохотно,– побег с моей женой у тебя не выйдет.

Итак, рано утром в понедельник мы с Луной выехали в маленьком автомобиле с кузовом "универсал", за рулем которого сидел какой-то веселый полупьяный субъект с огромными усами. Мы взяли с собой только все самое необходимое для путешествия: гитару Луны, три бутылки вина, мой бумажник, набитый песо, магнитофон и камеры. Мы захватили еще и по чистой рубашке, но наш водитель благоговейно и осторожно уложил их в лужу масла. Всю предыдущую ночь шел такой громкий проливной дождь, какой бывает только в тропиках; к утру он превратился в серую изморось, а грунтовая дорога раскисла и стала похожа на неудавшееся бланманже. Луна, которого не расстроила ни непогода, ни раскисшая дорога, ни сомнительная способность нашего шофера вести автомобиль, ни судьба наших чистых рубашек, ни даже то, что крыша нашей машины немножко протекала, что-то весело напевал про себя, а автомобиль, который заносило и подбрасывало, мчался по дороге в Оран.

Мы ехали уже примерно три четверти часа, когда наш водитель, который больше следил за тем, чтобы правильно подтягивать Луне, чем за тем, как идет машина, одолел на двух колесах поворот. И только мы снова чудом выровнялись, как я увидел впереди нечто такое, отчего у меня упало сердце. Перед нами катил свои красноватые пенистые воды мутный поток шириной ярдов в четыреста. На его берегу, словно очередь понурых слонов, стояли три грузовика, а на середине потока был еще один грузовик, отнесенный вниз по течению напором воды. Его деловито вытаскивал на противоположную сторону какой-то механизм, похожий на большой трактор с лебедкой и стальным тросом. Наш водитель присоединился к очереди, заглушил мотор и осклабился.

– Mucho agua[26],–сказал он и на всякий случай показал пальцем, будто я страдал пороком зрения и мог не заметить этого небольшого Бискайского залива, который нам предстояло пересечь. Еще день назад этот широкий поток был. очевидно, всего лишь мелким ручейком, который мирно журчал в своем галечном ложе, но ночной дождь раздул его внезапно сверх всякой меры. Я по опыту знал, как быстро тоненький ручеек может вырасти в настоящую бурную реку, потому что однажды в Западной Африке ручеек, который сначала был всего фута в три шириной и дюйма в четыре глубиной, совершенно внезапно превратился в реку, похожую на Амазонку в ее верхнем течении, и чуть не смыл мой лагерь. Никто из тех, кто не видел такого внезапного превращения, не поверит мне, но тем не менее это одна из самых неприятных, а иногда и опасных сторон путешествия в тропиках.

Наконец через час последний грузовик перетянули на тот берег и подошла наша очередь. К бамперу машины привязали трос, и нас осторожно потащили через поток. Уровень воды становился все выше и выше, течение сильнее, и вот вода зашумела и заплескалась о борт машины. Вода проникала сквозь щели в двери и струйками текла по полу у нас под ногами. Постепенно она покрыла наши башмаки. Теперь мы были примерно на полпути, и напор воды медленно, но верно толкал нас вниз по течению. Сначала мы стояли как раз напротив трактора с лебедкой, а теперь нас снесло в сторону футов на пятьдесят. Трос был туго натянут, и у меня было такое ощущение, будто мы превратились в какую-то гигантскую бесформенную рыбу, которую водят на леске два молчаливых индейца. Вода достигла уровня сидений; тут она немного помедлила и вдруг хлынула под нас. В этот драматический момент, когда мы уже сидели на полдюйма в ледяной воде, лебедка перестала работать.

– Ррррр! – зарычал наш водитель, высовывая голову из окна и внушительно шевеля усами.– Que pasa?[27]

Один из индейцев спрыгнул с трактора и медленно побрел по дороге; другой сдвинул большую соломенную шляпу на затылок и не торопясь подошел к берегу.

– Nafta no hay![28] – закричал он, сладко почесывая живот.

– И надо же, чтобы это проклятое горючее кончилось именно сейчас,– раздраженно сказал я Луне.

– Да,– уныло откликнулся Луна,– но другой индеец пошел за горючим. Он скоро вернется.

Прошло полчаса. Потом час. Нижние части наших тел замерзли, и мы все время ерзали, чтобы немного оживить их. Наконец, к нашему облегчению, на дороге появился индеец с банкой горючего. Потом индейцы затеяли длинный спор, как лучше заливать животворную жидкость в трактор, а тем временем наш водитель, стуча зубами, ругал их последними словами. Наконец индейцы закончили эту сверхсложную операцию, трактор ожил, трос натянулся, мы медленно потащились к берегу, и уровень воды в машине стал падать.

Достигнув в конце концов суши, мы сняли брюки и выжали их. Наш шофер громко крыл улыбавшихся нам индейцев за покушение на человекоубийство. Потом, оставшись в одной рубахе, он открыл капот и осмотрел двигатель. Шевеля усами, он что-то бормотал про себя. Он заранее завернул в тряпки некоторые жизненно важные части внутренних органов нашего автомобиля перед тем, как мы въехали в поток, и теперь разматывал их и протирал. Наконец шофер сел за руль, нажал на стартер и с широкой горделивой улыбкой слушал, как работает мотор. Мы сели в машину и понеслись, подпрыгивая по дороге. Индейцы весело помахали нам на прощание шляпами.