Земля — Сортировочная (сборник)
Шрифт:
– Идите вы на фиг! — закричал я. — Не хочу я вам помогать! Вылезайте из меня живо!…
«Э, мальчик, не кричи, — ответил Бабекус. — Знаешь, какой резонанс в детском черепе?… Я все равно не выйду. Во–первых, это мое боевое задание. А во–вторых, это не всегда от меня зависит. Мы с тобою поладим. Ты только выполняй, что я тебе велю, и скоро я оставлю тебя».
– Не буду я ничего выполнять вам!… — снова крикнул я и почувствовал, что во мне словно кто–то взял власть в свои руки.
Ощущая, что я — лично я — бессилен, я, управляемый Бабекусом, влез, на стул и с выражением продекламировал:
– «Ешь
«Понял?» — спросил меня Бабекус.
– Понял, — покрывшись потом, сознался я. «Ну и не выступай».
– Ты готов, Бабекус? — спросил дядя Толя.
– Да, — ответил через меня Бабекус.
– Ты в курсе ситуации?
– Так точно.
– Тогда твоя задача такая: заберешь котенка–киборга у агента номер семь и под видом контрразведчика ВАСКА отнесешь начальнику станции Палкину. Дорогу тебе мальчишка покажет. Что делать дальше — тебе известно. Разъяснения нужны?
– Никак нет!
– Тогда пошел.
И я, как робот, двинулся к выходу.
– Вовтяй, чего это батя?… — кинулся ко мне на улице Барбарис.
– Погоди, мальчик, — ответил за меня Бабекус. — Я очень занят сейчас, встретимся вечером и попроказничаем.
Барбарис долго провожал меня взглядом.
«Не обижайся, приятель, война есть война, — расположившись во мне поудобнее, разглагольствовал Бабекус. — Вас, землян, она не коснется, вы еще слаборазвитая цивилизация. Все дело в том, что где–то здесь, на Сортировке, находится Штаб повстанцев, их Информаторий и Карта. Они, видишь ли, мой друг, прикрываются слаборазвитыми цивилизациями, чтобы их не нашли. Ведь цивилизация — это в конечном счете некий объем информации в космической пустоте. В космосе их Информаторий засечь пара пустяков, а здесь — очень тяжело. Вот они и замаскировались. А сами засели в других землянах — ну, как я в тебе, к примеру, — и руководят отсюда действиями эскадр космических кораблей. Нам бы только найти Карту, Информаторий и Штаб, и мы оставим их в покое — в вечном покое, хе–хе. И вас тоже покинем. А лично ты не бойся — наше оружие убивает только нас, а для землян безвредно. Тем более что ты под защитой своих верных друзей, то есть меня, дяди Анатолия и Лубянкина».
– Чтоб вы сдохли, друзья! — в сердцах сказал я.
Мы прошли мимо автостанции и свернули в переулок Чакраборти к столовке, где работала злобная тетка Рыбец.
P . S . Это глава самокретичная, но чесная. Я допустил насилее над своим телом и сразу же ощютил насилее над своим духом. В ризулыпате мне теперь предется некоторое время, как положило положительному гирою, по капле выдавлеватъ из себя раба.
ГЛАВА 8. Как я проник к повстанцам
Столовка наша была длинным и плоским зданием, около которого весной раньше всех начинали, а осенью позже всех кончали кружиться мухи. Левым боком она врезалась в чертополох пустыря на месте сгоревшего десять лет назад дома Обноскиных, правым боком она врезалась в крапиву пустыря на месте строительства Обноскиными нового дома. Перед ней раскинулась вытоптанная площадка со скамейками, а за ней были помойка и задний двор дома тетки Рыбец и ее мужа. Фасад их дома выходил на улицу Долорес Ибаррури. На заднем дворе имелись свинарник и загон. Там обитали чудовищные свиньи, откормленные на столовских объедках. В столовке Рыбец работала одна, потому что была сварливая и всех выжила. Воровать ей теперь никто не мешал. Хотя кормила она и не очень хорошо (чтобы больше доставалось свиньям), посетитель у нее не переводился.
Я подошел к столовке как раз в обеденный перерыв. Двери были закрыты изнутри, а на улице околачивались несколько шоферов и приезжих с вокзала. Я через крапиву обогнул столовку с фланга и начал ломиться в заднюю дверь. Дверь неожиданно быстро открылась.
– Чего надо? — жуя, спросила Рыбец.
– Девушка, не хотите познакомиться? — произнес пароль Бабекус.
– Иди, откуда пришел, — назвала ответ Рыбец.
– Я Бабекус, — сообщил я.
Рыбец выплюнула в лопухи селедочную кость и отдала честь.
– Кибер готов? — поинтересовался Бабекус и заставил меня оглядеться.
Ветер мел мусор по двору. В синее небо впаялась какая–то птица. Вдали бубнила станция. Не было ни души.
– Готов, — сказала Рыбец, исчезла и вскоре появилась вновь с завернутым в желтую газету котенком, который в точности напоминал Ваську.
– Похож? — спросил Бабекус у Рыбец, хотя мог бы спросить и у меня.
– Копия. Специально перебросили из Волопаса комбинат, чтобы его сделать.
Рыбец развернула газету и извлекла из кармана засаленного фартука ключ. Вставив ключ в скважину на конце куклы, она повернула его пару раз.
– Завод на два дня, — сказала она.
Я взял котенка в руки. Котенок на глазах оживал, стал теплым и мягким и наконец зашевелился. Я погладил его, и он мурлыкнул.
«Нравится? — спросил меня изнутри Бабекус. — То–то!»
– Когда будет десант? — задала вопрос Рыбец.
– Ночью. Прощай.
– Здравия желаю! — Рыбец снова козырнула и закрыла дверь.
Я развернулся. Рядом из–под ограды свиного загона торчали рыла двух свиней, зло и зорко глядевших на меня.
– Уж не шпионы ли мятежников?… — пробормотал Бабекус.
Он подошел к рылам. Одно из них хрюкнуло. Он резко и сильно пнул ногой в каждое. С невообразимым визгом свиньи улетели на другой конец загона, а из столовки вынеслась Рыбец.
– Проверка слуха, — сказал ей Бабекус. — Отставить.
– Не замай! — с глухой угрозой ответила Рыбец и ушла.
«Теперь давай на станцию», — велел мне Бабекус.
Сокращая путь, я пошел задворками, а потом выбрался на маленькую улицу Белы Куна, которая вела мимо столярного цеха.
«Стоп, дружок, — забеспокоился во мне Бабекус — Похоже, это патруль…»
У забора на бревнах сидели столяры Булкин, Хо–лявко и Горшков и играли в подкидного.
«Они каждый день так патрулируют…» — отозвался я и чуть не упал, потому что Бабекус оттеснил меня от управления телом, как от прилавка.
– Эй, пацан, — пристально глядя на меня, встал Пашка Холявко. — Ты чего качаешься? Чего это у тебя?
– Котенок, дяденька, — ответил Бабекус. «Дурак, — сказал я ему. — Кто ж Холявку дяденькой зовет?»
Пашка был на полгода моложе Лехи Коробкина. В армию он не ушел потому, что во время призыва отправился в лес за грибами и заблудился, уйдя аж за Старомыквинск. Бабекуса от всего этого бросило в панику. Я помрачнел при мысли, что принимаю его неприятности близко к сердцу.