Земное притяжение. Селфи с судьбой
Шрифт:
– Помянуть Петра Сергеевича, – пояснил он, когда Светлана Ивановна закудахтала. – По русскому обычаю. А как же?..
– Вот вы там в Москве, – снова заговорил Мурашов-Белкин, когда помянули и закусили ломаной шоколадкой, – как считаете? Вы считаете, что библиотеки народу не нужны! Вы все с планшетами и девайсами и… как их? С гадами этими?
– Гаджетами, – подсказала Галя. Она отрезала здоровенный кусок торта, самый красивый, с зелёными розами, и поставила перед Хабаровым.
– Во-во-во! А книги вам ни к чему!.. До чего дошло,
– Кто опасается? – поинтересовался Хабаров, чайной ложкой подцепил розу и отправил в рот. Крем был холодный и сладкий, приятный.
– Как кто? Тот, кто народ оболванивает! Это же заговор против народа – библиотеки закрыть, книги пожечь, детей в школе физкультурным упражнениям учить, а больше ничему!
– Да что вы ужасы всякие городите, Юрий Григорьевич! – махнула рукой Светлана Ивановна.
– Правду я говорю, – отрезал писатель и сверкнул глазами на Хабарова. – Вот помяните моё слово! Убийство Петра Сергеевича – первая ласточка! Заговор, заговор! Теперь с образованными и начитанными так и будут расправляться, чтоб уж совсем никого не осталось.
– Тут я вам ничего сказать не могу. – Хабаров подул на чай и шумно отхлебнул. – Некомпетентен. Это вам в полицию нужно. Моё мнение такое – забежали сюда в библиотеку какие-то случайные хулиганы, испугали человека сильно, он и… того… помер от неожиданности. Сердце не выдержало или, может, жила какая лопнула!..
– А я вам говорю, что это неспроста! Здоровый мужик, молодой, ни с того ни с сего помер!.. Убили его.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем убили?
– Как?! – удивился Мурашов-Белкин. – Чтоб библиотеку закрыть и расформировать. В рамках оболванивания.
– Да не собирается министерство библиотеку закрывать!
– Ну, это вы так говорите!
И они посмотрели друг на друга.
…Почему писатель не верит в самое простое и правдоподобное объяснение – случайные хулиганы, случайная смерть?.. Что-то подозревает? Что именно он может подозревать?
– А я как узнала, – вступила Настенька, – так сразу помчалась билет менять. А там тариф дешёвый, и говорят, что просто так не поменяют, только с доплатой! Я вон даже Светлане Ивановне звонила, плакала.
Та покивала, подтверждая, – так и есть, и звонила, и плакала.
– Торт вкусный, – сказала Галя и вздохнула. – Такой вкусный торт! Вы на площади брали?
– Обыкновенный торт, – возразил писатель строптиво. – Вы мне всё же растолкуйте, как представитель министерства, кому наш Пётр Сергеевич так уж сильно мешал? Собрал человек вокруг библиотеки культурных людей, детишки стали сюда ходить, взрослые потянулись, и тут такое!.. Очаг просвещения сформировался, разгорелся даже, а теперь всё погибло!
– Что вы каркаете, Юрий Григорьевич?..
– Я не каркаю, а говорю, что думаю!
Хабаров подлил себе чаю. Этот – мутный, как будто со взвесью, пахнувший веником, – отличался от чая, который всегда заваривала Джахан, как украинский самогон от шотландского виски.
…Он очнулся после наркоза и сразу её увидел. Каким-то образом и в наркозе он знал, что она рядом, и знал, что увидит её, как только проснётся. Он проснулся и повернул голову.
Джахан пила чай из маленькой пиалы. «Хочешь чаю?» – спросила она и улыбнулась. Одна трубка была вставлена Хабарову в горло, другая в нос, и ещё много трубок и трубочек торчало из него, но она спросила, хочет ли он чаю!
Непостижимая женщина.
Под канцелярским столом Галина юбка то и дело задевала хабаровские колени. Что ты будешь делать!..
Алексей Ильич ещё глотнул заваренного веника и спросил, не помнит ли кто, какая погода была накануне происшествия.
– При чём тут погода? – рассердился писатель.
– Следы, – глубокомысленно изрёк Хабаров. – Если, к примеру, лило, убийца или хулиган наверняка наследил. Он же по воздуху не мог прилететь, а на дорожке, к примеру, лужи! Полиция ничего про следы не спрашивала?
Светлана Ивановна нацепила очки и посмотрела на Галю сначала через них, а потом поверх.
– Следы? – переспросила она. – Галь, они следы искали?
– Ох, не помню я, Светланочка Ивановна…
– А погода… Какая ж погода-то была?
– Я уезжала, тепло было, – сообщила Настя, – но по прогнозу похолодания ждали.
– Подожди, ты когда уезжала?
– Как раз накануне, за день. Я на работу в одном плаще пришла, первый раз после зимы надела.
– А Пётр Сергеевич на работе переобувался? Вот Светлана Ивановна, знаю, переобувается! У вас под столом туфли стоят.
– Конечно, – пробормотала библиотекарша, смутившись. – Мы тут с утра до вечера сидим, а топят хорошо, исправно. В сапожищах резиновых долго не высидишь… Все переобувались, и Петя тоже.
– То погода, то сапоги, – фыркнул писатель. – Вы мне лучше про заговор против культуры растолкуйте!
– Про заговор не осведомлён, – повторил Хабаров. – Это нечто нематериальное! А вот следы вполне могли остаться.
– Ну, это дело полиции.
– Оно конечно, – согласился Хабаров, – но ведь покамест так и не установлено, кто Петра Сергеевича… того… на тот свет отправил. Вот я и подумал про следы.
Торт «Сказка» был почти съеден, когда Алексей Ильич, повздыхав, сказал, что пора приниматься за работу. Светлана Ивановна спохватилась – второй раз сегодня приезжий утирает ей нос, и с открытым уроком, и сейчас!.. И что они сидят, в самом-то деле, как будто им заняться нечем?!
Писатель топтался, уходить ему не хотелось, а хотелось ещё поговорить, и жидкости в плоской бутылке изрядно оставалось, что они там отпили-то!.. Галя предлагала Хабарову помощь, он будет из картотеки названия читать, а она с полок доставать, так дело быстрее пойдёт, но Светлана Ивановна не разрешила.