Земное притяжение. Селфи с судьбой
Шрифт:
– Джо! – донёсся из коридора её голос. – Джо, а его можно трогать, или он должен лежать?..
Паша закрыл глаза.
Ему было больно везде, и непонятно, где начинается боль, то ли в животе, то ли в спине, то ли в горле. Он сильно мёрз под вытертым байковым одеялом, и от боли и холода мелко, как студень, тряслись и дрожали все мышцы. Мучительно слипались глаза, но он не спал – боялся, что, как только заснёт, его задушат или зарежут и по-тихому закопают под яблоней. Люди, спасшие его от смерти для каких-то своих целей, всесильны и опасны. И эта беловолосая девка с её самокатом – как ловко она его провела, в два счёта!.. В «Тамбов-Паласе»,
Да вот – кто она?!..
Снайпер, понятное дело, вон Агафона завалила, и Тучу тоже – Паша даже застонал от отчаяния, негромко, – гараж взорвала, его из-под ментов уволокла, а сама всё в зеркало смотрелась и белые волосы приглаживала, как дурёха малоумная!.. А те двое, что его, Пашу, кроили-резали-шили-зашивали, они кто?..
И что всё это значит? Кто-то, выходит дело, на его, Пашину, землю нагрянул?.. Инопланетяне, что ль?! Американские шпионы?! Люди в чёрном?!
И что ему делать, если они его всё же не грохнут? Сдать их ментам – у вас, мол, под носом какие-то шпионы завелись?! Чтоб он, Павел Лемешев, менту поганому хоть слово по своей воле сказал – не бывать такому! Тогда что делать?
Братва с ними не справится, хоть всех подними!.. Да и сколько их в городе шурует, непонятно. Тут трое, а ещё сколько?
Паша понимал, что связался с силой, которая превосходит его в сто раз, какое-то странное чувство грызло и мучило его едва ли не сильнее, чем боль. Бессилие, страх и ещё что-то, что определить он никак не мог. Понимал только, он должен их остановить, что-то такое придумать, всё взять на себя, вот только что именно придумать и взять?! Все его враги до сегодняшнего дня были ему близки и понятны – такие же, как он, с тем же оружием, с теми же целями и средствами: подмять, забычить, заставить себя бояться, а следовательно, уважать, принудить платить, кого малую толику, а кого большие куши. Простые, нормальные дела!..
Пришельцы его не боялись. И не уважали. И не презирали за трусость и слабость.
Чихать они на него хотели.
Вот это осознать было труднее всего.
Он им зачем-то понадобился – не ради библиотекаря, ясное дело! – они его ловко выпотрошили, и в смысле пули, и в смысле сведений. Теперь они через него перешагнут и пойдут дальше – по его земле пойдут! – а он ни остановить, ни задержать их не может!..
Он опять застонал.
– Ты чего мычишь?
Паша открыл глаза. Над ним стояла снайперша, белые волосы свешивались.
– Тебе плохо, что ли, или так, от тяжёлой жизни?..
– Чего надумали? – спросил Паша с ненавистью. – Валить меня сейчас будете или когда?
– До чего вы, бандитьё, о себе заботитесь, – протянула Даша задумчиво. – До чего себя любите и жалеете!.. Какая у вас у всех душа нежная и слабая, прям фиалковая!..
Он смотрел на неё, даже не моргал.
– Ты, Паш, в людей небось чаще, чем я, стрелял! Крутышкой себя чувствовал! Они-то все слабые, боязливые, на них прикрикнуть погромче, приложить покрепче, а уж если ствол вынуть – тут все от страха описались, а ты полный царь зверей! А как дошло до серьёзного, так одно тебя и волнует, бедняжку, – завалят, не завалят, да когда завалят, да где закопают!.. Ты ещё всплакни.
На пороге показалась Джахан. Вид у неё был недовольный – как всегда.
– Зачем ты ведёшь бессмысленные разговоры? – осведомилась она. –
– Мне Лёху нужно дождаться.
– Жди, если нужно. А сейчас иди отсюда.
Даша, которая терпеть не могла крови, бинтов, шприцев, выскочила в коридор, покрутилась немного по дому, посмотрела записи Джахан, чему-то удивилась. Впрочем, в химии она разбиралась плохо, почти не разбиралась!.. Потом почитала слова, которые выписывал и расставлял в каком-то одному ему ведомом порядке Макс Шейнерман. Слов было много, и головоломные сплетения и пересечения их напоминали сложный узор.
Ни один из агентов никогда не работал на компьютере – особенно «в поле»!.. Сведения, которые можно было добыть только и исключительно в Сети, добывали только и исключительно в управлении, а потом передавали «дедовским способом» – напечатанными на бумаге. Угроза взлома и утечки информации была куда серьёзней, чем незначительная потеря времени. Большую же часть сведений приходилось держать в голове, не полагаясь ни на какие электронные хранилища.
Когда-то им говорили, что работать они будут только по «аналоговым схемам», и никогда – по цифровым!.. Их и отбирали таких, способных удерживать в памяти гигантские объёмы текста, карты, даты, мелкие факты, детали. В разведшколе время от времени возникали неясные слухи: кто-то сошёл с ума, кто-то всерьёз впал в беспамятство – от перегрузок. Даша после школы точно знала, что выучить китайский язык – плёвое дело!.. Приучить мозг к постоянной бесперебойной работе, натренировать память так, чтобы в нужный момент она выдавала нужные сведения, – трудно, почти невозможно. На переаттестациях самым сложным было сдать «аналитику», как это в шутку называлось, а вовсе не стрельбу и не боевые приёмы!..
Хабаров появился нескоро, Даша соскучилась ждать. Ни Джахан, ни Макс с ней не разговаривали, сколько она ни привязывалась, – каждый сидел, уткнувшись в свой стол. Паша после укола заснул и во сне всхлипывал, метался и сжимал кулаки. Делать было совсем нечего, а Даша любила активные действия, ясную цель. Но до ясной цели – байкера по прозвищу Борода, который вроде бы видел возле библиотеки подозрительного мотоциклиста, – времени было целый вагон, сегодняшний вечер, да и завтрашний день, ведь вряд ли байкеры начинают тусить с утра пораньше! Одна надежда на Хабарова – приедет, задание даст!..
От нечего делать захотелось есть, и Даша вытащила из запасов Джахан ещё одну лепёшку.
…Как это люди умеют такие лепешки печь? Удивительное дело!..
Лепёшка был съедена, пара книжек пролистана – Даша умела читать, именно листая книгу, их так учили, – когда Хабаров бесшумно открыл дверь и возник в коридоре. Даша специально сидела так, чтобы сразу его увидеть.
– Здесь гражданский, – сказала она, не дав ему и рта раскрыть. – Помнишь, ты разрешил мне вмешаться?
Хабаров усмехнулся, через голову стаскивая ремень портфеля. Он и не сомневался, что она «вмешается»!
– У нас в библиотеке имени Новикова-Прибоя полдня все на нервах. Говорят, на улице Максима Горького бандиты друг друга перестреляли. Ужас, что было.
– Ну, не совсем бандиты, но перестреляли, да.
Вышла Джахан, кивнула Хабарову – он, бедный, замер, как суслик, когда её увидел, Даше стало его жалко, – и подбородком показала, куда следует идти. Идти следовало в кухню.
Первым делом Джахан поставила чайник и стала выкладывать на тарелку травы и сыр. Хабаров смотрел, как она выкладывает.