Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»

Шурыгин Владислав

Утром на потрепанной «эмке» выехали в бухту. Вот как рассказывал об этом сам Леонид Соболев в очерке «Не тронь меня!».

«Едва мы подъехали к каким-то складам Казачьей бухты, в небе забряцало и загудело, и хотя самолетов не было еще видно, но «эмка» встала как вкопанная. «Товарищ капитан второго ранга, за мной — под стенку!» — Осторожный водитель прилег к стенке склада. Но поскольку шестерке «юнкерсов» явно было не до нашей «отдельно идущей машины», я высунулся из ее окна, чтобы поглядеть на работу знаменитой плавбатареи № 3.

«Юнкерсы-88» шли на бомбежку не менее знаменитого Херсонесского

аэродрома — «аэродрома славы», последнего прибежища самолетов в осажденном Севастополе, построенного героическим трудом гражданского населения. Но в голубом весеннем небе на пути их возникли кучные, весьма слаженные и точные клубки черно-желтых разрывов шрапнели. Скорость стрельбы была поразительной, разрывы лопались один за другим, один возле другого. Видимо, завеса оказалась серьезной, потому что пять «юнкерсов» отвернули от боевого курса, пошли на заход далеко вправо, где их встретила новая завеса других севастопольских батарей. Но шестой «юнкерс», очевидно, обозлившись, свалился на левое крыло и пошел пикировать на батарею. Сердце у меня замерло: фашистский ас пошел вниз уверенно и смело, вот-вот серия бомб ляжет хорошо если не у борта, а то и прямо в батарею… Но тут с палубы ее взвились цветные пулеметные трассы, которые как бы обтекали вплотную пикирующий самолет, и я уже с восторгом ожидал, что он сейчас задымит и уйдет в воду бухты. Однако он увернулся, скользнул, скинул бесполезно несколько бомб и почти бреющим полетом ушел в сторону моря.

…Через десять минут к пирсу подошел «тузик» с веселым юношей-краснофлотцем, который доложил, что прибыл за мной».

Соболев не записал фамилии юноши-краснофлотца… В марте 1942 года Леониду Сергеевичу шел сорок четвертый год, и многие краснофлотцы предвоенного призыва, имеющие возраст девятнадцать-двадцать лет, казались ему юношами…

…У Мошенского с Середой был в связи с приездом писателя и корреспондента «Правды» небольшой «военный совет». Дело в том, что с борта «плавучки» на берег моряки протянули пеньковый канат, по которому, как на перетяжном речном пароме, ходили туда-сюда на лодке. Подвозили продовольствие, боеприпасы, почту…

Но одно дело — будничные привычные перевозки, и совсем иное — переправить на плавбатарею корреспондента «Правды», писателя-моряка. «Нет, здесь канат не пойдет! Пусть сходят на веслах. Только матроса надо потолковее подобрать, Нестор Степанович».

Свой выбор комиссар Середа остановил на старшине 2-й статьи Василии Платонове. «Давай, комсомол, доставь товарища Соболева, да в момент, по-флотски. Слышал о писателе Соболеве, читал его книжки?»

Василий Платонов ответил, что читал «Капитальный ремонт», и комиссар удовлетворенно сказал: «Добро, езжайте».

Шлюпка уже отваливала от борта, когда Мошенский, облокотившись на леерную стойку, счел нужным предупредить возбужденного, точно именинника, Платонова:

— Старшина! Учтите, Леонид Соболев — капитан второго ранга. Чтобы доклад, четкие ответы — все честь честью было!

— Есть! — звонко отозвался Платонов и энергичными гребками погнал шлюпку к берегу, на котором возле кромки воды стоял человек в черной шинели.

Мошенский невольно поймал себя на мысли, как чертовски хорошо смотрится за веслами старшина 2-й статьи Платонов: отвалочка и рывочек веслами отлажены… Чувствовалась флотская шлюпочно-парусная школа! Мошенский и сам когда-то входил в команду шлюпки-шестерки, участвовал в соревнованиях и вот сейчас, глядя на ловко сидящего на веслах Платонова, как-то неожиданно припомнил все. Приятно заныло сердце…

Весть о том, что на батарею приезжает Леонид Соболев, облетела посты. Даже вечные трюмные трудяги, мотористы и электрики, поднялись на верхнюю палубу, на солнышко. Стояли группами, поглядывали на берег, на приближавшуюся шлюпку. Подшучивали:

— Ваня! Полтаев! Ты бы руки от соляра отмыл. Вдруг писатель лично с тобой, как с представителем нашей «куцей» БЧ-5, познакомиться пожелает. Учти, он в твоем деле понимает!

— Он, я слышал, из штурманов. На Балтике ходил, — уточнил Виктор Донец.

— Подходят! — радостно предупредил кто-то, и все моряки подошли к борту, возле которого уже слышался плеск воды под сильными рывками весел.

Едва Соболев взошел на борт плавбатареи, Мошенский представился ему. Пожал крепкую сухую руку Соболева. Настроение у Мошенского было прекрасное: утром позвонили из штаба ОВРа — ему присвоено звание капитан-лейтенанта. На рукавах шинели Мошенского пока по-прежнему оставались две широкие нашивки: не было времени пришить над ними еще одну, тоненькую…

— Значит, здесь и воюете? — спросил Соболев.

— Здесь и воюем, — сдержанно ответил Мошенский.

Командир плавбатареи привык к приездам корреспондентов. Визиты их в основном и начались после того, как стали здесь, в бухте Казачьей. С одной стороны, объяснить это можно было добрыми делами плавбатареи, а с другой — и тем, что батарея стала более доступной для посещения. Раньше стояли в трех-четырех милях от берега, а теперь чуть больше кабельтова [13] .

13

Кабельтов — 1/10 морской мили, 185,2 метра.

С легкой руки корреспондентов неофициальное название «Не тронь меня!», ранее упоминавшееся только в разговорах моряков, прочно закрепилось за плавбатареей, кочевало из заметки в заметку во флотской газете «Красный черноморец», а затем перешло и в центральную прессу.

И лестно это было — добрая молва, но, с другой стороны, Мошенский считал, что частый приезд корреспондентов волей-неволей расхолаживает людей, отвлекает комсостав плавбатареи. Опасался, как бы не поселилось в моряках благодушное настроение…

В одном из писем жене Мошенский полушутя напишет: «Я скоро, наверное, вывешу объявление: «Корреспондентам входа нет». Они меня замучили…»

У Мошенского было свое, особое отношение к Леониду Соболеву, автору полюбившегося романа «Капитальный ремонт». Он, конечно, желал увидеть писателя и по возможности расспросить о героях книги, об их прообразах. И вот Соболев приехал сам.

С первых же минут писатель удивил Мошенского нестандартным подходом к знакомству с людьми, батареей, ее боевыми делами. (Другие корреспонденты все это делали иначе.) Соболев сказал: