Зеркала и галактики
Шрифт:
– Я не хочу, – пробормотал Дэсс. – Ну их к чертям, эти песни! Они убивают – а мне слушать и петь?
Коричневое лицо Кинча исказилось сердитой гримасой.
– Да, слушать! Запоминать, а после – петь! Поверь старому тертому Кинчу: это – золотая жила. Счастье, что до нас ее никто не нащупал. Ты будешь первый…
– Первый, кто сдохнет, – перебил Дэсс.
– Так. – Кинч сунул руки в карманы и принялся перекатываться с пятки на носок. Ростом он был пониже Дэсса, ему приходилось смотреть на собеседника снизу вверх, однако княжич смутился –
– Я не желаю иметь дела с серивами, – уклонился от прямого ответа Дэсс.
– Тогда я приглашу на твое место Алана Монро. Желаешь?
Дэсс потупился. Ему были важны деньги, которые приходили заботами Кинча.
– Не дрейфь, – проговорил тот. – Ты еще в глаза не видел живого серива, а трусишь. Не стыдно?
Дэссу не было стыдно: он боялся СерИвов. Особенно их охотничьих песен; о магических песнях любви он просто не знал. Или забыл о них в то мгновение.
– Идем, – мотнул седой головой Кинч, и Дэсс подчинился, вновь зашагал по бесконечному коридору.
Наконец пришли. За дверью с табличкой «СТУДИЯ НАТА» оказалось малюсенькое помещеньице, а за ним – еще одна дверь с предупреждением «НЕ ВХОДИТЬ – ИДЕТ ЗАПИСЬ», которую Кинч решительно распахнул и ввел Дэсса в комнату без окон, с белой полупрозрачной перегородкой. По эту сторону перегородки находились трое людей с кучей аппаратуры. По ту сторону смутно виднелись два СерИва, и с ними – еще один человек.
– Как работается? – бодро осведомился Кинч. – Сколько охотничьих песен записали?
– Четыре, – ответил один из звукооператоров – совсем юный парнишка. Вид у него был бледный, лоб – взмокший, короткая челка прилипла к коже.
– Что так мало? – Кинч нахмурился.
– Коты не желают петь, – пояснил другой оператор, оправдываясь. – Ни по-хорошему, ни по-плохому.
– Да что вы говорите! – с издевкой вскричал Кинч и приоткрыл дверцу в загородке, заглянул к СерИвам.
Дэсс тоже заглянул – с опаской, готовый мгновенно прянуть назад.
СерИвы сидели на полу, с ног до головы опутанные сетью. Тут же в кресле помещался поджарый человек, который держал в руке парализатор. Держал небрежно, стволом вниз. Однако похоже было, что выстрелить он успеет быстрее, чем Дэсс – моргнуть. У стенки стояли два металлических ящика – очевидно, именно в них СерИвов доставили в студию.
– А ну вас к дьяволу! – княжич попятился. – Что за дурость?
– Эта «дурость» принесет тебе миллион, – огрызнулся Кинч. – Или два.
– Ни хрена она не принесет, – процедил человек с парализатором. – Во-первых, надо снять сеть. Во-вторых, одна из них – СерИвка, она охотничьи песни не поет. – Он говорил как должно: СерИвка.
Заинтересовавшись, Дэсс опять глянул за перегородку. Два опутанных сетью мохнатых тельца показались одинаковыми, отличить СерИва от СерИвки он не смог. Грязно-желтые клубки с коричневыми разводами.
– Ну так снимайте чертову сеть! – раздраженно фыркнул Кинч. – Орсон! Для чего вы тут сидите? Деньги получать или смотреть за серивами?
– Ваши парни отказываются работать без сети, – возразил «смотритель» по имени Орсон.
– Вздор! Снимайте.
– Нет уж, Натан, позвольте, – вмешался самый старший из операторов. – Так дело не пойдет.
Они начали препираться, а Дэсс разглядывал СерИва и СерИвку. С виду – безобидная шерстистая мелюзга. Может, зря болтают, что их песни опасны для людей? «Смотритель» сидел с безучастным видом, ожидая, чем закончится спор. Любопытство взяло верх над страхом, и Дэсс шагнул за перегородку.
– Зачем притащили серивку, если она не поет?
Орсон перевел на него взгляд холодных голубых глаз:
– СерИвки поют куда лучше СерИвов. Но – другое.
– Какое?
– Любовные песни. Они заменяют им постельные ласки.
– А ты их слышал?
– Слыхал. За такие песни умереть не жалко. Хотя думаю, уже ничто не заставит эту СерИвку запеть, – закончил «смотритель» мрачно.
Когда наконец распутали и сняли сеть, СерИвка повалилась на пол и застыла; ее жизнь угасала, и даже Орсон не знал, как ей помочь.
– Я одного не пойму: отчего СерИв в студии не спел Кеннивуата-ра? – заметил княжич, пересказав сон. – Убил бы всех и сбежал со своей подругой.
– Боялся, – пояснил Мстислав, обращаясь скорее к миллаушу, чем к Дэссу. – Парализатор в умелых руках быстрее любой магии. А Орсон – профи.
Княжич зашипел сквозь зубы.
– Охотник на СерИвов? Это он достал тебе мальчишку со снежным лишаем и девушку с лунной лихорадкой?
– Он самый. Не злись. Я слушаю твой следующий сон.
Дэсс постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел к отцу. Рабочий кабинет господина Донахью был обставлен, как роскошная гостиная. Рабочего тут – богато украшенный стол да универсальный компьютер. А кругом – мягкие кресла, диван, ковры, скульптуры, дорогие безделушки, мозаика на потолке, витражи, зеркала. Господин Донахью оторвался от работы, поглядел на княжича и нехотя свернул изображение на экране.
– Ну, что на сей раз? Снова денег?
– Нет, – Дэсс плюхнулся в кресло, по привычке развалился было, но спохватился и подобрал ноги. – Говорят, у меня скоро день рождения.
– Наверно, брешут, – холодно усмехнулся господин Донахью.
– Скорей всего, – поддакнул Дэсс. – Но болтают, будто мне исполняется двадцать четыре.
– Вруны.
– И то правда, – снова согласился княжич, желая подольститься к отцу.
– И что ж? Ты приволок список подарков, которые намерен стребовать?
– В общем, да. – Княжич на одном дыхании выпалил: – Мне нужна серивка, чтоб пела любовные песни, и телохранитель из твоего института.
Господин Донахью откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по столу. Осведомился: