Зеркальные миры. Хранители Эрохо
Шрифт:
– Если вы привели в порядок мысли, я изложу вам свои, – наконец сказал он. – Итак, вы живете в моем доме, – Керво усмехнулся. – Конечно, вы же считаетесь моим сюзереном, пусть и не собственно вы, а ваш отец.
– Если вас это не устраивает… – начал Амари (наверняка на любом постоялом дворе, даже не из лучших, он чувствовал бы себя уютнее, чем здесь), но закончить ему не дали.
– Так и живите сколько угодно. Дом большой и повидал на своем веку… многих, – последнее слово Керво выделил по-особенному: резко и с легким оттенком пренебрежения. – Что же касается лично вас и желания перебраться на постоялый двор к своему эскорту или к кому-нибудь
Амари не стал сдерживаться и стиснул эфес. Хватит с него предупреждений! И отповедей, и наставлений – хватит!..
– Учитывая то, что вы сотворили, прервав казнь, – не обращая внимания, продолжил Керво, – было бы весьма недальновидно отказываться от моего гостеприимства. Подобное поведение может повлечь нежелательные слухи. – Он говорил вкрадчиво и спокойно. Так Алонцо временами объяснял младшему сыну, в чем тот неправ. Вот только Амари уже давно не был ребенком.
– Герцог!..
Керво рассмеялся. Он развлекался от души, а Амари оставалось терпеть, вспоминая о невозможности дуэли.
– Я весь внимание, ваше высочество.
– Хорошо, – Амари глубоко вздохнул и потянулся за вином. – Я останусь здесь.
Пламя свечей и камина оживляли тени, а лицу Керво придавали черты хищной птицы.
– Я вас понял, – продолжил Амари, поднеся бокал к губам и сделав глоток (вино оказалось безупречным), – но… будьте так любезны оградить меня от…
– А раз поняли, – Керво медленно поставил бокал на подлокотник кресла и окинул Амари взглядом, от которого сердце сначала заледенело, а потом судорожно забилось, – то никогда более не смейте устраивать подобных представлений. Единожды вам сошло с рук и то лишь из-за отца.
– Но если вы несправедливо осуждаете…
– Оставьте. Пока я не поинтересуюсь… хм… вашим мнением.
– Герцог…
Ответом послужил смешок, подавляющий любое желание спорить. Какими бы ни оказались возражения, Керво не собирался их принимать.
– Амари Рейес, – устало, словно разговор сильно утомил его, проронил герцог, – вы же не просто так приехали?
– Я приехал, чтобы убить зверя.
Керво прикрыл глаза, Амари не сумел бы понять выражения его лица, даже если бы очень хотел и был совершенно спокоен. Сейчас же в его душе враждовали гнев и тихая ненависть, и если первое чувство настаивало на немедленном поединке, то второе убеждало обождать. Хотя бы до того момента, пока Амари не вернется в столицу.
– Зверя, значит… Попробуйте, – в голосе Керво плескалось столько яда, что с лихвой хватило бы и на самого зверя, и на Амари с половиной Кассии.
– Непременно.
– Я не стану лезть в ваши дела, но и вы, будьте уж так добры, не лезьте в мои.
– Идет, – сказал Амари и залпом осушил свой бокал.
– Не смею более задерживать.
Амари кивнул и кое-как поднялся. Голова закружилась, а пол возжелал уподобиться Злату и взбрыкнул; чтобы не упасть, пришлось ухватиться за спинку кресла.
– Да, вот еще, – Керво щелкнул пальцами, привлекая внимание, – поищите для попоек компанию подостойнее.
– Например, вашу? – держаться прямо Амари удавалось чудом, не огрызаться не выходило совсем.
– Хотя бы и мою.
Как добрался до двери и даже ухватился за ручку, Амари помнил. То, что выполнена она в виде скалящейся головы пантеры, – тоже. А вот каким образом достиг отведенной ему комнаты – уже нет.
***
Мир качнулся, зазвенел, лохмотья сна рассеялись легкой дымкой. О чем было последнее сновидение, Амари не помнил, осталось лишь звонкое ощущение близкой беды, гнетущая печаль, чье-то искаженное болью и ужасом лицо, хищный оскал и рука. Рука, поданная в последнее мгновение, когда лишь шаг отделял от пропасти. И достаточно лишь закрыть глаза, чтобы вернуть едва уловимый аромат благовоний и блеск драгоценных камней. Только нужно ли? Амари вздохнул и перекатился на бок. В распахнутом настежь окне играл с занавесью и близкими звездами ветер. Вечный странник смеялся, влетал в комнату, ерошил волосы. Амари не сомневался: если бы у ветра имелось лицо, оно бы постоянно улыбалось.
«Слезки Создателя» – так на юге называли звезды – перемигивались, косились на серебряный лунный диск и Амари. Они пригласили бы его присоединиться к игре, но видели, насколько ему плохо.
«И с чего я вчера так напился? Может, в последний бокал что-то подмешали?..» – подумал он и рассмеялся глупым мыслям. Смех получился каркающим и злым, под стать самочувствию. Винить герцога во всех злоключениях казалось слишком. Не Керво вчера уговорил с Дарзи два… или даже три кувшина вина, и вовсе не он упал в собственном кабинете. Или в коридоре? Без разницы. Главное, Амари снова выставил себя никчемным мальчишкой перед властителем Нидоса.
Пить хотелось невыносимо, а шнура для вызова слуги в комнате не нашлось. Возможно, удастся отыскать воду самому? Все лучше, чем мучиться до утра. Тело протестовало, но Амари поднялся и подошел к окну. Перед путешествием по притихшему особняку необходимо было собраться с силами.
Город и лес затопила тьма, зато неба оказалось очень много: темно-синего, усыпанного крупными частыми звездами. На юге небосвод был иной, черный и далекий. Он отражался в море, и особенно темными ночами казалось, что побережье и есть мифический край мира, которого еще никому не удавалось достичь.
Каково жить в Нозароке постоянно? Рамель рассказывал, северный город использовался в качестве зимней резиденции. Нозарок даже называли второй столицей при старом герцоге. Амари провел по светлому дереву и вздрогнул: рама гладкая, но один заусенец все-таки отыскался, заноза засела глубоко, палец наверняка загноится. Ветер подул сильнее, словно пытаясь оттолкнуть от окна. Похоже, ночь тоже была против него, как и Нидос, Нозарок, герцог Керво…
Следовало что-то предпринять. Действительно, не дело принцу крови враждовать с владетелями, только придумать ничего не выходило. Возможно, он сам виноват в подобном отношении: оказался недостаточно дальновиден, ляпнул что-то не то или вовремя не отступил, но, скорее, вина все же лежала на герцоге. Он старше и опытней – Амари с этим не спорил, – но душа у него заледенела. Он никому не верил, а проявления чувств или стремление к справедливости считал глупостью и не заслуживающей внимания мелочью.
Услышав тихий навязчивый шелест от двери, Амари обернулся. Показалось, из-под порога повалил зеленоватый дымок. Или туман? Запаха гари Амари не чувствовал, да и случись в особняке пожар, никто бы не безмолвствовал. Не приказал же Керво подпалить особняк в надежде избавиться от неугодного гостя. Но туману ведь тоже взяться неоткуда. Шпага преспокойно лежала у изголовья кровати, ее сильно тянуло взять в руки. Вот только сражаться с туманом казалось еще безумнее, чем его бояться.
…«Мало ли что в нем скрывается, неужели тебе не интересно?» – усмехался Мигель, выталкивая десятилетнего Амари на улицу.