Зеркальный лабиринт
Шрифт:
Арсенюк взирал на своих пленителей с каким-то смешанным чувством ужаса, ненависти и совершенно детской обиды на лице.
Обводный канал. Именно Обводный, а не Обводной. Почему так? Да всё очень просто. Когда-то канал был просто канавой, по которой водили корабли и баржи в обход порою неспокойной Невы. Водный путь, обход, Обводный. Старыгин помнил его одетым в гранит по обеим сторонам. А сейчас он шёл просто по берегу речки, заросшей кустами и высоким бурьяном, правда, совершенно не было видно, что вода в реке имеет какое-либо течение. Вдоль берегов попадались полузатопленные баржи, ранее возившие грузы по каналу. Да и район был застроен не только домами — за покосившимися заборами виднелись заводские корпуса, склады, по железной дороге полз паровоз, за которым оставался густой след из чёрного дыма. Между заводскими заборами стояли огромные серые коробки доходных домов для рабочих.
Когда Старыгин в начале своего пути поинтересовался, как бы добраться до Обводного канала, то ему ответили примерно так:
— А вы идите сейчас всё прямо, а как запах вовсе нестерпимым станет — тут-то он и будет.
И да, запах был вокруг канала ещё тот. Все промышленные и канализационные стоки сливались в застойную воду. Но проходившие мимо него люди на запах не обращали внимания, привычка.
Старыгин шёл уже полтора часа, но до нужного места, до казарм лейб-гвардии Казачьего полка, ещё было далеко. Хотя уже были видны оба газгольдера знаменитого Петербургского газового завода. От находящегося слева водочного завода можно сказать рукой подать. Через пятнадцать минут Старыгин прошмыгнул в проезд перед казармами, его цель находилась как раз в переулках за ними. Правда, пришлось потрудиться как-то пройти по этому проезду. Как раз посередине раскинулась огромная лужа. Да и весь проезд был в липкой жидкой грязи чёрного цвета с огромным содержанием конского навоза, судя по запаху. А может и не только конского. С трудом пробравшись по проезду, Старыгин свернул направо по заросшей тропинке, потом налево и наконец увидел двухэтажный домик, обшитый давно не крашенной деревянной доской. Толкнул калитку и по выложенной досками дорожке вошёл на крыльцо, где на двери виднелась ручка звонка с надписью «прошу крутить». Джинн добросовестно покрутил.
— Кто там? — из-за двери ответил визгливый женский голос.
Анна посмотрела на командира группы.
— Он ваш.
Первый кивнул и повернулся к одному из подчинённых. Тот сразу же вскочил по стойке «Смирно».
— Ну что ж. Сегодня у тебя экзамен по экспресс-допросу в полевых условиях. Ты же к нам после Академии пришёл. Так что вот тебе «выпускной». Расколешь — считай отметка о допуске к оперативной работе у тебя в кармане. — беззлобно ухмыльнулся командир.
— Так точно! Разрешите приступать? — «курсант» откровенно рвался в бой. Только что пол не рыл ногой.
Не бей копытом.
– вспомнила Анна одну из поговорок незабвенного Комбрига.
Тем временем бойцы повытаскивали в соседнее помещение связанных, а Котоусова вытащили вместе со стулом на середину. Тот морщился, но ничего сделать не мог. «Курсант» выхаживал вокруг, как будто примеряясь, с какой руки ударить. А может и с ноги.
Анна так и не поняла, что это было. Это действительно курсант Военной Академии или просто спектакль для допрашиваемых. Но это, наверное, и не важно. Главное — результат.
— К похищению Марта ты руку приложил? — спросила Анна Азазеля. Тот снова усмехнулся своей ухмылкой-молнией.
— Я так и думала.
— Что ты думала? Что ты вообще можешь думать, тупая курица? — проскрежетал Азазель, — Вы со своим муженьком разрушили всё, во что я верил! Вы моё мировоззрение уничтожили!
— Ну, не мировоззрение, значит, и было. — ответила Анна, — Раз его так легко оказалось разрушить.
— Да что ты вообще знаешь о мировоззрении! — Азазель задёргался на своём стуле и Аннины спутники дружно вскинули бластеры, а «Курсант» мгновенно отреагировал ударом в ухо. Стул покачнулся и тело начальника службы безопасности завалилось вбок. Его сразу же подняли вместе со стулом.
— Может, ничего не знаю. — покладисто согласилась Анна, — Моё мировоззрение как-то не разрушали.
Азазель вдруг сник и как-то скукожился даже. Казалось, ещё минуту-две и из его глаз прольётся слеза. Анна в очередной раз обвела глазами разгромленный кабинет и подумала: «Ну надо же, а ещё в спецназе был». К допросу приступил «курсант». В плечо Котоусова был вколот спецпрепарат. Через несколько минут боец уже внимательно записывал всё, что он «пел», по словам командира группы.
Хозяйка квартиры, куда позвонил Старыгин, оказалась маленькой тщедушной старушкой. Укутанная в огромный пуховой платок она была неповоротлива и двигалась очень медленно. Было видно, что она долго голодала. Да, наверное, и сейчас питалась через раз. А разговора с ней не получилось. На все вопросы старушка отвечала односложно «Нет» или «Да» и довольно часто невпопад и дальше тёмной и тесной передней нежданного гостя не впустила. Даже сесть не предложила. Тем временем открылось окно где-то вверху и пьяный мужской голос начал выводить песню. Слов песни было не разобрать, но пели от души. Вскоре к мужчине присоединились два женских хриплых голоса. Люди жили своей жизнью.
По просьбе Осипа Карловича Старыгин пытался узнать судьбу некой Анны Ивановны. Вернее, некоторых записей, которые ей должны были передать. Но понять что-либо из ответов вредной старушки у Джинна не получилось. Понял он только, что Анна Ивановна умерла от голода год, или около того, назад. После чего дверь захлопнулась и на звонки больше никто не отвечал. Сплюнув, Старыгин побрёл обратно. Собака, которая яростно облаивала его при появлении в маленьком дворике, теперь провожала его вяло помахивая хвостом. Наверное даже с сочувствием. Стало темнеть и из набежавшей тучки внезапно начало моросить мелким противным дождём. Хотя почему внезапно? Для осени в Петрограде это было обычным явлением.
Обратно Старыгин возвращался уже через центр. Ещё раз идти по берегу зловонного канала не хотелось. Да там и освещения почти не осталось. Фонарные столбы присутствовали, но ламп на них не наблюдалось. Да и в центре освещение было не везде.
С промокшими ногами он шёл по тротуару и размышлял о своём странном сне, который все больше казался ему не сном. Когда он проходил мимо тёмной арки оттуда выскочили два беспризорника и, сорвав со Старыгина шапку, кинулись прочь. Он бросился в погоню, но поскользнулся и упал, сильно ударившись лбом. На этом сновидение прекратилось. Впрочем, как и обычно.
На вопрос какой интерес Бремеру был спонсировать экспедицию, Арсенюк не ответил. Как и на вопрос о попытке кражи из Анниного дома.
— Предъявить вам нечего. — презрительно хмыкнул Арсенюк.
— Может и нечего. — ответила Анна, — А Батя вам зачем понадобился? Тоже из-за экспедиции на Зэду?
Арсенюк промолчал высокомерно.
— Ладно. Пойдём ва-банк. — сказал один из разведчиков, — Зачем вам Зэду?
Вопрос так же был проигнорирован.
— Ладно. Не хотите по-плохому — по-хорошему будет хуже, как один мой знакомый выражался. — сказал разведчик. Арсенюка подхватили вместе со стулом и вытащили на середину кабинета, где до этого сидел Азазель, коего теперь задвинули в угол за ненадобностью. Первый вновь обратился к «Курсанту»
— Так. Слушай сюда, курсант. Что нам говорит военная наука о тактике допросов? Она нам говорит следующее. Существует три способа проведения дознания. Во-первых, это свободный рассказ — предоставление допрашиваемому лицу возможности изложения известных ему фактов и обстоятельств в устной форме. Во-вторых, постановка вопросов. И принятие ответов с последующим уточнением нюансов. В-третьих, предъявление доказательств. Возможно предъявлять их в различной последовательности и в различной степени достоверности. Но! Мы совершенно не имеем возможности придерживаться вот этого вот всего по одной простой причине — нам некогда. Запомни, курсант. Всё, что говорит нам военная наука — забудь. Мы вынуждены ограничиться применением тактических приемов, не предусмотренных уголовно- процессуальным законом. Препарат достал? Коли. А в отчёте мне предоставишь двенадцать способов расколоть человека, которые применялись у блоковцев. Выполнять.