Зеркало для двоих
Шрифт:
— Так что, по-твоему, выходит, Юра заранее все предвидел?
— Ну, конечно! — как-то даже обрадовано всплеснула руками мама. — Ты разве этого до сих пор не поняла?
Быстрые струи за окном с утомительной настойчивостью колотили по жестяному карнизу. Юлька прихлебывала маленькими глотками горячий кофе и мечтала о сигарете. Ей было жаль сегодняшнего вечера, своей неудавшейся жизни и несчастного поросенка, грубо оторванного от гардины. А еще было жаль Юрку, который, если говорить честно, ничего конкретного ей не обещал и ни разу не заводил разговор о женитьбе. И зачем ей понадобилось врать про якобы сделанное предложение?
Словно прочитав ее мысли, Людмила Николаевна начала новый заход:
— Я, конечно, закрывала глаза на то, что вы живете вместе до свадьбы.
«О! Вот мама и добралась до животрепещущей темы. Сейчас начнется бесконечная лекция на тему падения нравов у молодежи вообще и у меня в частности. — Юлька едва заметно поморщилась, аккуратно поставила кофейную чашечку на блюдце и, подперев рукой голову, уставилась в окно. — И по такой вот погоде придется тащиться до метро, потом еще минут пятнадцать ждать 72-й. А дома что? Пусто, тихо, и еще это платье…»
— Будь добра, выслушай меня до конца!
Юлька обернулась. Мать сидела, откинувшись на спинку плетеного кресла и скрестив руки на груди.
— Я прекрасно понимаю, что надоела тебе со своими нравоучениями, — проговорила она, выделяя каждое слово, — но тебе придется дослушать… Если бы тогда, два месяца назад, ты прислушалась к моему совету и не потащила бы Юру жить в бабушкину квартиру, сейчас все было бы по-другому…
— Да при чем тут бабушкина квартира? Ничего ведь по сути не изменилось. Да, мы стали завтракать и ужинать вместе, а не только заниматься любовью…
— Прекрати, — резко оборвала Людмила Николаевна, — между прочим, с матерью разговариваешь, а не с подружкой. Ни стыда, ни совести у тебя нет… Как вы просто это произносите: «Заниматься любовью!»
Юлька опустила глаза, подтянула к себе чашку и отхлебнула холодный противный кофе.
— Извини, мам… Правда, извини.
Мать будто не слышала:
— …Вы и живете, как говорите. Любовью именно «занимаетесь». Так, время от времени. Сбежались — попробовали, не понравилось — разбежались… Скажи, ты вообще-то Юру любила?
Юлька почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы. Она встала, одернула длинный малиновый джемпер и направилась к кухонной двери. У косяка неожиданно остановилась и, не оборачиваясь, бросила через плечо:
— Любила.
В квартире было тихо. Отец еще не вернулся с работы. Юлька толкнула дверь и зашла в свою бывшую комнату. Глупая черная киса Женя, дремавшая на кровати возле батареи, открыла глаза, коротко мяукнув, спрыгнула на пол и начала тереться о Юлькины ноги.
— Отстань, — девушка осторожно отодвинула кошку в сторону и направилась к стеллажу с книгами. Киса Женя последовала за ней. На верхней полке стоял подаренный Юрой резиновый поросенок — точная копия того, что еще сегодня болтался на гардине. Юлька достала игрушку, повертела ее в руках, а потом со злостью швырнула в угол. Поросенок ударился о пол и упруго подпрыгнул вверх. Почти одновременно с ним подскочила и перепуганная киса. Шерсть на ее загривке встала дыбом, хвост ощетинился и стал похожим на ершик для бутылок. За спиной послышались торопливые шаги матери.
— Беснуешься? — спросила она Юльку, подняв с пола ни в чем не повинную хрюшку. — Ну-ну, давай…
— Мам, ну зачем, зачем ты так со мной?
— Зачем? — голос Людмилы Николаевны зазвенел, грозя вот-вот перейти в рыдания. — Будут свои дети, тогда поймешь. Вспомнишь маму, когда твоя дочка уйдет от тебя жить в пустую квартиру на другой конец города!.. Захотелось тебе поиграть в семью? Постирать мужику носки?.. Поиграла? Доигралась?
Стараясь казаться абсолютно спокойной, Юлька подошла к шифоньеру, достала кое-что из теплых зимних вещей и бросила на кровать. Она уже пожалела, что приехала сегодня домой. Ведь знала же, знала, чем все это кончится, и все-таки прибежала к матери, подчиняясь вечному инстинкту обиженного детеныша.
— А может быть, ты останешься? Зачем тебе теперь там жить? — Людмила Николаевна произнесла это так жалобно и просительно, что Юля вздрогнула.
— Нет, мам, я пока не могу вернуться, — она покачала головой. — Кто знает, может быть, Юрка еще придет?
Мать как-то сразу ссутулилась и померкла, превратившись из сказочной Панночки
— Ну что ж, пусть так. Хотя я буду молиться за то, чтобы он убрался из твоей жизни насовсем…
Домой Юля добралась довольно быстро. К счастью, уходя, она не закрыла форточку, и запах мяса в горшочках, назойливо напоминавший о несостоявшемся ужине, уже полностью улетучился. «Мысленный приказ: ни в коем случае не вспоминать о неприятном событии — вернейший способ запомнить это событие в мельчайших подробностях», — с горькой усмешкой подумала она, проходя в комнату. Розовый атласный халатик валялся прямо на полу. Юлька сняла джинсы и кофту, быстро накинула халат на плечи, включила бра и села на пуфик перед трюмо. У девушки, глядевшей на нее из зеркала, были густые каштановые волосы, прямой тонкий нос с изящно вырезанными ноздрями и бархатные карие глаза.
«Мне кажется, именно так выглядела Клеопатра», — сказал тогда Юрий, неслышно подойдя сзади и глядя поверх плеча на ее отражение. Он провел рукой по ее волосам, чуть приподнял их и прикоснулся сухими губами к нежной обнаженной шее. Юля обернулась.
— Нет, смотри туда, — он мягко, но настойчиво развернул ее обратно к трюмо и, не отводя глаз от лица зазеркальной девушки, медленно стянул с Юлькиных плеч розовый атласный халат. Сверкнув крохотными искорками, теплая ткань с легким шелестом скользнула к ее ногам. Незнакомка в зеркале казалась Юле совсем чужой и какой-то нереальной. Ее бледно-фарфоровая кожа словно светилась в темноте. Высокий мускулистый мужчина по ту сторону стекла жадно ласкал языком упругие соски, плечи и время от времени посылал Юльке через зеркало многозначительные взгляды. Ей казалось, что она стала невольной свидетельницей чего-то отнюдь не предназначенного для чужих глаз. И все же она с напряженным вниманием следила за тем, как мужчина, обхватив бедра Незнакомки руками и прижавшись к ней щекой, скользил вниз по ее животу. Она видела, как трепещут ресницы девушки, как торопливо проводит она языком по пересохшим губам. Видела и не могла понять, почему ее собственные груди наливаются сладкой тяжестью, почему где-то там, в глубине ее тела, начинает медленно нарастать мучительное нетерпение. То нетерпение, которое будет потом рваться наружу, ища выход. И не то чтобы схлынет, а растворится внутри уже потом, когда сама она уснет. Но эти его жаркие, постоянные приливы и отливы? Наверное, это и есть то самое, божественное, о чем написано и сказано так много…
Неожиданно мужчина из Зазеркалья оказался совсем рядом. Он властно сжал Юлькины плечи и медленно опустил ее прямо на белый ворсистый ковер. Через его плечо Юля успела послать прощальный взгляд Незнакомке: таинственная принцесса, полуприкрыв глаза, тоже проваливалась куда-то в темноту…
Юлька прерывисто вздохнула и отошла от зеркала. Сейчас ей предстояло самое сложное: убрать с дивана клетчатый плед, постелить накрахмаленную простынь и тихо лечь, повернувшись спиной к пустой комнате. И только тогда станет правдой то, что Юрка ушел, то, что он больше не любит ее и, наверное, даже не хочет… Оттягивая неприятный момент, Юлька еще послонялась по квартире. Взяла с полки журнал, попыталась читать, но потом с отвращением зашвырнула его в угол. В конце концов, она так и уснула в кресле, свесив голову на плечо и неудобно поджав под себя ноги…
А на следующее утро все вдруг показалось Юльке смешным и нелепым.
«Боже мой, ну, конечно, он просто увлекся… Юрка, глупый мой, красивый Юрка, — убеждала она себя, лихорадочно натягивая узкую юбку. — Встретил сексуальную красотку, переспал с ней и подумал, что это любовь! Но ведь пройдет неделя, месяц, и он поймет, как жестоко ошибся. Надо дать ему шанс все исправить».
У Юли не было никакого конкретного плана. Но она надеялась, что в субботу Коротецкий, по крайней мере до обеда, из дома не выйдет. Значит, есть шанс побеседовать на его территории. Может быть, родные стены придадут Юрке мужества, и он наконец объяснит все спокойно и обстоятельно, не отводя глаза в сторону и не пытаясь побыстрее свернуть разговор…