Зеркало души

Лазарева Элеонора

— То есть как нормально? Он, что принимал это как должное?

— Конечно. Да еще и смеялся всем твоим выходкам, повторяя, что ты прелесть. Твой генерал, подруга, в высшей степени джентльмен. Я тебя поздравляю. И немного завидую. — Она показно вздохнула и качнула головой.

— А как же мой братик? — Стукнула я её по плечу. — Он что не понравился? Тогда зачем ты его весь вечер охмуряла?

— Охму…что? — Взметнулись её брови. — Ну и словечки ты выдаешь! Просто кладезь какой-то!

— Охмурять — значит кокетничать, притягивать к

себе. Понятно?

— И ничего я не охму…кокетничала! — Надулась она, отвернувшись.

— Охмуряла-охмуряла! — Вставилась проснувшаяся Ленка. — Мы с Петей тоже заметили!

— Ну, ладно, — примирительно остановила я перепалку. — В общем, праздник прошел на высшем уровне!

Они посмотрели на меня и грохнули хохотом. Мы так смеялись, что к нам заглянули мальчишки, слегка приоткрыв двери.

— А что вы тут делаете? А? — спросил улыбающийся Петя.

Я тут же вспомнила знаменитый фильм «Добро пожаловать или посторонним вход запрещен», с той же самой репликой от задорного парнишки с удочкой в руках. Он постоянно появлялся в кадре, и его лукавая мордаха добавляла смеха всему фильму. Они еще успеют посмотреть этот фильм.

— Маша, можно тебя? — Увидели мы над Петиной головой еще голову и Славика.

Маша тут же подскочила и направилась на выход, потом резко развернулась к нам и показала язык. Мы замерли, а потом грохнули в голос и повалились на кровать. Маша быстро закрыла двери, чуть не прищемив нос Пете, а мы снова катались от смеха.

— Вот тебе и ответ! — Вытирала я слезы, продолжая смеяться. — Наша строгая староста влюбилась! И это замечательно! Теперь тебе надо влюбиться, и тогда будет комплект.

— А ты, значит, в генерала? Да? — Уставилась она на меня и прищурилась. — Я слышала ваш разговор. Да? Отвечай?

Она встала на колени и уперлась руками в боки.

— А как же Петя?

— А что Петя? — Пожала я плечами. — Мы же не любовники. Кого хочу, того люблю. Поняла? Да смотри не болтай, а то ты меня знаешь — язык вырву!

Она высунула язык и подразнилась:

— Мя-мя-мя-мя! Вырвет она! Тоже мне фря провинциальная! А что, вы уже целовались? — Заглянула она в мое сердитое лицо. — Ну, и как? Хорошо целуется?

— Не твое дело! — Я подскочила и начала одеваться. Платье и ожерелье лежали здесь же.

— А эти бусики тоже он подарил? — Попыталась выхватить жемчуг из моих рук. — Дай, посмотреть!

— Не цапай, а то будешь косолапой! — Быстро схватила их. — Это не подарок, просто дал поносить.

Но она уже сцапала и, рассматривая, цокала от восхищения.

— Эх, ты! Я бы выцыганила обязательно! Это ж, какие деньжищи стоят! Жемчуг-то не речной, морской, бусина к бусине, и золотая застежка. Да в два ряда! Попроси, пусть подарит!

— С чего бы это? — Забрала я из рук ожерелье и надела на шею. — И так спасибо дал надеть на праздник.

Я видела завидущие глаза Ленки и хвалила себя за то, что не проболталась еще и про шубу, а то сейчас был бы полный обморок этой особы.

— Давай

одевайся! Пойдем завтракать.

Согнала я её с постели и кое-как застелила ложе.

Мы вышли вместе и прошли в зал. Там нас встретили бурными выкриками и поздравлениями с новым годом. Стол уже был накрыт свежей скатертью и выставлены закуски, блинчики, омлеты со свежими булочками и вчерашними пирогами. Кофейник полный напитка и чайник мной подаренный, переходил из рук в руки. Куски несъеденного торта теперь поглощались со скоростью курьерского поезда. Мы веселились, вспоминая вчерашнее празднование, подкалывали друг друга и смеялись.

Я все-таки посмотрела в глаза генерала и увидела в них смешинки и ласку.

— Всё! — решила я. — Теперь ни капли спиртного и завяжу свою хотелку на узел. Вскоре мы останемся одни и надо установить дистанцию раз и навсегда, а то может плохо кончится. Я не смогу выдержать его атаки. И сдамся. Тогда будет полный абзац!

Взглянув в его глаза, послала вызов, и он удивленно вскинул брови, поняв с полунамека. Потом прищурился и кивнул. Я облегченно вздохнула — он понял!

Через час нашего сидения и болтовни, генерал сказал, что внизу наших гостей ждет автомобиль и Иваныч развезет всех по адресам.

— А вас, молодой человек, — обратился он к брату, — доставит в часть.

— Вот спасибо! — вскричал обрадованный Славик. — А то я думал, как буду добираться.

В дверях все расцеловались, пожелав счастья в новом году, и шумной толпой спустились вниз. Остались мы с Глашей и генералом. Мы ушли в столовую убирать посуду, а Сергей Витальич в кабинет. Я слышала, как хлопнула дверь. Глаша удивленно посмотрела на меня, а я пожала плечами. Она покачала головой, но ничего не сказала.

Мы вымыли посуду, убрали остатки пиршества, и я ушла в свою комнату. Там увидела тщательно заправленную постель и подумала:

— А ложился ли он вообще?

Откинула покрывало и взяла подушку в руки. От неё пахло одеколоном.

— Его запах! — улыбнулась и окунула лицо в мягкую полость.

Села и разревелась. Я плакала, и слезы катились и катились, будто прорвалось что-то, как плотина под вешними водами. Опрокинулась в кровать и, уткнувшись в эту пахнувшую им подушку, ревела в три ручья. Не знаю, почему. То ли ситуация нестандартная, то ли тело забирало мою душу.

Я металась, я страдала, я не знала, что делать!

Наконец слезы иссякли и я успокоилась. Полежала немного и решила подготовиться к завтрашним лекциям. Скоро экзамены, тем более самые главные в моей теперешней жизни.

Зачитавшись, забыла и о времени и о себе. Очнулась лишь когда услышала легкое постукивание в двери.

— Да-да! Входите! — крикнула я.

Дверь отворилась, и вошел… генерал.

— Можно? Ты не спишь?

Я вся подобралась.

— Нет, я занимаюсь. Скоро экзамены.

Он закрыл двери и подошел ко мне, поднял за руки и внимательно посмотрел мне в лицо: