Зеркало души
Шрифт:
«И в чём, собственно, проблема? Разве так сложно взять кровь у больного под видом какой-нибудь там медицинской процедуры?» – с явным раздражением переспросила Стивенсон, явно не понимая, почему заокеанские коллеги не смогли самостоятельно прийти к этому простому и очевидному для любого решению.
«Рейчел, прошу Вас, сделать скидку на то, что в данном случае мы говорим не каком-нибудь там обычном пациенте, а о Легасове…» – мягко улыбнулся Саймон и, видя, что даму явно не устроило подобное объяснение, уточнил – «Алик выписался из стационара уже через час после того, как пришёл в себя. Сразу после выписки в сопровождении своего адвоката и руководителя службы личной охраны он покинул медицинское учреждение…».
«Просто невероятно…» – произнесла Стивенсон, искренне потрясённая данным фактом, рассеянно поинтересовавшись – «Однако как? Полтора
«Легасов собственноручно подписал письменный отказ от любых претензий к госпиталю в случае ухудшения своего здоровья, из-за досрочной выписки из стационара. По словам выписывавших его медиков, сам он еле держался на ногах, но, тем не менее, был непреклонен в вопросе немедленной выписки из больницы. Странные же, вообще, люди эти русские – можно подумать, что у них там, в их Москве, качество медицинского обслуживания намного выше, чем у нас. Бред какой-то…» – пожал плечами Дэвид, припомнив, что о чём-то подобном ему не так давно рассказывал одного из его знакомых, работавших в полиции, добавив – «Впрочем, факт остаётся фактом – как бы он ни был слаб телом, своим разумом и духом – он всё тот же прежний Легасов…».
«Однако…» – с удивлением пожала плечами Рейчел и, снова располагаясь в кресле напротив, догадливо поинтересовалась – «Значит, Дэвид, Вас, ещё рано поздравлять с удачной вербовкой Легасова? Позвольте же мне узнать о том, как прошла Ваша долгожданная встреча с ним, так сказать, из первых рук…».
«В целом неважно…» – с явным неудовольствием признал Саймон, нехотя добавив – «Возможно, я, со своей стороны, был несколько неосторожен в высказываниях. Впрочем, в своё оправдание скажу лишь то, что у меня было не более пятнадцати минут, чтобы подготовиться к разговору, поскольку, всё произошло весьма быстро и спонтанно…».
«Зная Легасова, неудивительно, что всё было именно так…» – кивнула дама, ожидая продолжения занимательного рассказа.
«Он моментально догадался о том, откуда я, что вообще произошло, и почему сам он пребывал в стационаре под другим именем. Всё, включая и тот весьма щекотливый и крайне нелицеприятный факт того, что и нам самим пришлось использовать его собственное тело в своих целях, публично выдав его за труп в соборе Святого Патрика. Факт, как Вы понимаете, помимо всего прочего, способный сильно подмочить репутацию нашего ведомства…» – неуютно поёжившись от воспоминаний, искренне признался Дэвид, продолжив – «Разумеется, его ничуть не тронули аргументы о том, что всё было сделано исключительно в интересах обеспечения его личной безопасности. В итоге нам пришлось договариваться…».
«Вы хотите сказать, что Вы пошли ему на уступки?!» – с ужасом глядя на нерадивого коллегу выпалила Рейчел, эмоционально добавив – «Пошли на уступки человеку, которого официально вообще нет в живых?! Человеку, которому ещё только предстоит доказать всем, что он – это тот самый Алик Легасов?! И Вы, вместо того, чтобы воспользоваться этой ситуацией в полной мере, пошли ему на уступки?! Я просто отказываюсь верить в подобное!».
«Мадам, Вы не вполне понимаете всю пикантность сложившейся ситуации. Да, Вы совершенно правы – ему ещё только предстоит вернуть себе своё настоящее имя, капиталы, былое уважение и место в обществе. Впрочем, мы не в состоянии эффективно воспользоваться этим временным преимуществом…» – успокаивающим тоном произнёс Саймон, поспешно добавив – «По нашей информации, в одной из уважаемых нотариальных контор Нью-Йорка имеются нотариально заверенные биометрические данные, оставленные Легасовым за месяцы до его известной трагической гибели. Речь идёт об отпечатках пальцев, скане сетчатки глаза и, разумеется, последовательности ДНК. Все перечисленные данные биометрики позволят однозначно идентифицировать его личность, в том числе и для целей признания его Аликом Легасовым в судебном порядке. Данное обстоятельство, в свою очередь, также весьма эффективно исключило и возможность использования нами двойника. Впрочем, это только в Нью-Йорке, а сколько ещё нотариусов в США, Европе, да и по всему миру, могли быть использованы им для той же цели? В этих условиях, принимая во внимание, размер его капиталов, любые наши попытки противодействия моментально приведут к полномасштабному мировому скандалу – на нас спустят собак все ведущие юристы по обе стороны Атлантики. И сам Легасов это, безусловно, прекрасно понимает, поэтому всё, что мы могли со своей стороны – это мягко и ненавязчиво предложить ему свою помощь…».
Стивенсон эмоционально развела руками, даже не зная, что и сказать в ответ…
«Рейчел, сейчас нам с Вами, надо успокоиться и, обстоятельно обдумав стратегию дальнейших действий, двигаться вперёд, используя наш единственный и неотразимый козырь. Козырь, в роскошных апартаментах которого мы сейчас с Вами находимся…» – мягко произнёс Дэвид и, видя появившийся в глазах своей собеседницы живой интерес, с улыбкой добавил – «Речь идёт, конечно же, о Вашей несравненной воспитаннице – Элис Фостер…».
Бизнес
(06.05.2013, Нью-Йорк, 13–00)
Высокий статный мужчина в дорогом деловом костюме чёрного цвета в возрасте около 45 лет устало сидел во главе стола, заслушивая доклад очередного подразделения об итогах работы в первом квартале года. Президент крупной финансово-промышленной компании, офис которой располагался в одном из ультрасовременных небоскрёбов на Уолл-Стрит в манхэттенском районе Нью-Йорка, был явно недоволен итогами отчётного периода, по результатам которого компании едва удалось показать доходность выше среднерыночного показателя.
По завершении пятнадцатиминутного доклада подразделения деривативных операций, Хайнц Ворштайн, хмуро бросив взгляд на руководителя, отчитавшегося об убытках в первом квартале, гневно произнёс – «Подобные промахи для нас просто неприемлемы – из-за убытков деривативного подразделения и подразделения долгового финансирования по итогам квартала доходность операций компании снизилась до среднерыночного уровня. Это, разумеется, совсем не та доходность, что ожидают от нас наши компании-партнёры, передавшие свои капиталы в управление нашему холдингу, и не та доходность, на которую рассчитывает наш акционер в лице трастового фонда, управляющие которого уже высказали мне своё явное разочарование полученными результатами. И ещё раз обращаю внимание аналитического подразделения, что эти убытки от деривативных и финансовых операций в первом квартале – это ваша вина, поскольку, именно на основании вашего излишне оптимистичного прогноза по изменению процентных ставок и, соответственно, курсов валют соответствующими подразделениями были сформированы портфели, по которым компанией получены убытки. Понимаю, что прогнозирование дело сложное и, временами, неблагодарное, но, тем не менее, до конца этой недели жду от аналитического подразделения предметных предложений по улучшению качества и достоверности прогнозов – в противном случае, последуют соответствующие организационные выводы в отношении руководства подразделения».
В наступившей тишине один из сидевших за длинным столом менеджеров, попытался что-то произнести в защиту аналитиков, столкнувшихся с резким и неожиданным изменением рыночных условий…
«Я знаю, и мы это с вами уже не раз обсуждали…» – моментально отрезал Хайнц, спокойно добавив – «Разумеется, сложно. Сложно работать, прямо скажем, без вводных указаний и ориентиров от руководства холдинга, которое ранее принимало на себя часть ответственности, в том числе и за макроэкономические прогнозы. И принимало ответственность не на пустом месте, а опираясь на интуицию и опыт нашего единственного акционера, Алика Легасова, рисковавшего по каждому из подобных решений своими собственными капиталами. Вместе с тем, надо понимать, что этого, в силу понятных всем обстоятельств, больше не будет – жизнь изменилась и вместо интуиции и вводных указаний от акционера, аналитическое подразделение, должно нарабатывать профессиональные компетенции для принятия взвешенных самостоятельных решений».
Руководители подразделений, получившие очередные вводные указания в ходе проведённой сессии комитета по финансам и инвестициями, замолчали, ожидая заключительного слова президента.
«Полагаю, господа, нам всем надо мобилизовать все наши возможности и ресурсы для того, чтобы исправить сложившуюся ситуацию по итогам работы во втором квартале и не ударить в грязь лицом…» – деловито произнёс Ворштайн, добавив – «За работу…».
Выйдя из зала совещаний Хайнц, с папкой отчётных документов, неспешной походкой направился по коридору, всё ещё мучительно размышляя о предстоявшем, по всей видимости, далеко непростом его отчётном выступлении перед представителями акционера. Дойдя до приёмной своего кабинета с массивной дверью из красного дерева, он открыл дверь и вошёл внутрь.