Зеркало Миров Отражение первое
Шрифт:
– Ладно. Ничего страшного в этом нет. Да и так-как вряд ли это перестанет со мной происходить, рано или поздно всё равно пришлось бы об этом рассказать.
– И лучше рано чем поздно.
– даже не глядя на её лицо, я знал, что сейчас она широко улыбается и что в её глазах сейчас столько хитрости, что на целый батальон лис хватит и ещё прозапас останется. Затем, она посмотрела вдаль - О, а вот и твоя новоиспечённая родственница.
– я посмотрел в том же направлении и увидел приближающуюся машину.
– Да это они, и, пожалуйста, не ёрничай, тебе это не идёт.
– А вот мне кажется, - она наклонилась вперёд, повернув голову посмотрела на меня снизу-вверх и приложила указательный палец к нижней губе - всё как раз наоборот, потому это
– она говорила таким тоном, который я даже описать затрудняюсь, и уж тем более, в такие моменты с ней было бессмысленно спорить. Но, с недавних пор у меня был один небольшой контраргумент.
– Всё возможно, красная сестра.
– девушка нахмурилась и выпрямившись ткнула меня локтем в бок.
Словосочетание "красная сестра" появилось не так давно в ответ на её "серого брата". И обстоятельства появления её прозвища были немного забавными, но достаточно обыденными. Этот год выдался достаточно урожайным на томаты, поэтому с середины августа моя мама во всю занималась консервированием заготовок на зиму. И однажды придя к нам в гости в последних числах августа, уже после того памятного собрания "первой семёрки", Майя категорично вызвалась помочь моей маме с закрутками. Итогом той эпопеи стала большая тридцатилитровая кастрюля томатного сока, опрокинувшаяся на девушку. Благо что сок пролили до того, как поставили его на плиту кипятить, иначе она бы не избежала очень серьёзных ожогов. Но всё обошлось, и видок у Майи тогда был, как говорится, что надо. Именно после того как я увидел её после случившегося, и появилось это выражение, "красная сестра", которое действовало на неё даже сильнее чем на меня тот пресловутый "серый брат" или даже прозвище "Шеф", данное мне сотрудниками "Нексуса" на просьбу не называть моего имени в присутствии непосвящённых.
Когда реанимобиль остановился недалеко от аппарели, из самолёта вышло несколько медиков, они вели перед собой специальную, громоздкую каталку для тяжелобольных. Внутри этой каталки было встроено несколько приборов для поддержания жизнедеятельности и источник питания, для некоторой автономности работы этих приборов. При этом, само лежачее место на этой каталке в данный момент отсутствовало. Из машины, открыв задние двери вышли два медика из МЧС, Василий Фёдорович и Сати, после этого каталку поставили вплотную к заднему борту машины и оперируя пультом управления, один из медиков начал извлекать из машины Лейлу. Она лежала на большом ложементе покоившимся на специальных подвесах, в свою очередь прикреплённых к телескопической раме на крыше реанимобиля. Когда рама выдвинулась полностью, и ложемент оказался точно над каталкой, другой медик снова забрался в реанимобиль, произвёл несколько манипуляций с оборудованием, находящимся внутри и отключив внушительный блок различных трубок от внутренних систем, быстро подключил их к оборудованию каталки и произведя некоторые манипуляции уже с этими приборами, по всей видимости, включил систему жизнеобеспечения каталки. Проверив жизненные показатели на встроенных в ложемент мониторах, медики повели каталку в самолёт. Проходя мимо нас с Майей, Сати ободряюще улыбнулась, хотя скорее она пыталась ободрить сама себя, чем нас, а Быстрицкий остановился рядом с нами.
– Девочка пока стабильна, но её состояние, говоря коротко, она очень плоха.
– Перелёт опасен?
– после моего вопроса Быстрицкий задумчиво посмотрел на самолёт.
– Это прекрасная машина с отличным оборудованием и профессиональным персоналом, поэтому нет, не должен. Когда мы летели сюда, я не почувствовал совершенно никаких перегрузок ни во время взлёта, ни во время посадки. Но состояние девочки таково, что независимо от внешних факторов оно может либо улучшиться, либо ухудшиться в любой момент, но, я-бы на улучшение не рассчитывал.
– Понятно. Сколько примерно займёт подготовка к вылету?
– Только медицинская часть займёт не меньше часа. Поэтому я пойду, чтобы не тратить в пустую и так ограниченное время.
–
– ответила на его слова Майя.
На все предполётные приготовления ушло почти два часа, которые мы провели в разговорах с Сати. Но после взлёта, я постепенно самоустранился из разговора и оставив девушек обсуждать свои дела, я пошёл в медицинское отделение, в котором помимо персонала МЧС, всё это время находился и Василий Фёдорович. Когда я пришёл туда, Быстрицкий сидел в кресле и сложив перед собой руки, внимательно всматривался в показания приборов и следил за дыханием девочки. Ни говоря друг другу ни слова, просто короткими кивками мы показали, что пока всё нормально и я, сев в ещё одно кресло, тоже начал просто наблюдать за дыханием Лейлы. Сейчас оно было равномерным, но от этого было не легче, ведь сейчас она была подключена к аппарату искусственной вентиляции лёгких, чтобы даже незначительные перепады давления во время перелёта не смогли ей навредить. Так, прошло ещё почти три часа, больше половины времени полёта было позади. В помещение зашла Майя и подошла ко мне и тихо спросила.
– Ты всё это время был здесь?
– я не стал отвечать ей словами, лишь кивнул - Она так и не приходила в себя?
– на этот вопрос мы с Быстрицким практически синхронно отрицательно покачали головами.
– Как там Сати?
– наконец я решил обмолвиться.
– Полчаса назад заснула.
– Это хорошо, меньше волноваться будет.
– как гласит старая мудрость, не кличь беду, покуда она сама к тебе не явилась. Стоило мне только сказать про волнение, как приборы жизнеобеспечения Лейлы начали издавать тревожные сигналы, а показания на мониторах стали скачкообразными. Быстрицкий подскочил к мониторам, его взгляд метался от одного к другому и не предвещал ничего хорошего. Я тоже подскочил ближе, но так чтобы не мешать медику. Наконец не выдержав, я задал очевидный вопрос, ответ на который был вполне очевиден даже не профессионалу - Всё очень плохо?
– Уж точно ничего хорошего.
– не отвлекаясь от необходимых действий, быстро проговорил медик - Она впала в комму. Показатели скачут, но непрерывно снижаются. Если она доживёт до посадки, то я купил свой диплом в подземном переходе.
– мысли в моей голове тоже устроили бешеную скачку, несмотря на то, что мой мозг сейчас работает намного чётче и быстрее чем раньше, но будучи непривычным к подобным ситуациям, я никак не мог сосредоточиться и придумать хоть что-то. В один из моментов я посмотрел на стоящую в стороне Майю, её лицо было сосредоточенным и непоколебимым, но, правой рукой она сжимала распятие на своей груди, а в её глазах стояли слёзы. Затем, увидев своё отражение в полированной поверхности одного из шкафчиков, я ухватился за промелькнувшую мысль, и быстро сняв рубашку с левой руки, я обратился к Быстрицкому.
– Василий Фёдорович, сделайте переливание крови, у меня первая группа.
– Да у тебя универсальная группа крови, но чем ей это поможет?!
– затем он осёкся - "Лазарь". А это сработает?
– Без понятия, но выбора у нас и нет. Хуже точно не будет.
– И то верно.
Пока я пододвигал к каталке кресло, Быстрицкий достал из ящиков всё необходимое для прямого переливания крови и уже через две минуты моя кровь потекла по трубке к вене Лейлы. Ещё через несколько минут, Василий Фёдорович подошёл ко мне и прижав иглу ваткой вынул её из моей вены.
– Ты уверен, что такого количества хватит?
– задал вопрос Быстрицкий проделав туже процедуру с рукой Лейлы и посмотрев на меня - Ведь это далеко не полная инъекция.
– я же не спускал взгляда с Лейлы и всеми силами старался подмечать все, даже малейшие изменения.
– В данный момент, количество нанитов в моём организме примерно в три раза больше, чем было введено инъекцией "Лазаря". Если всё сработает как надо, в первую очередь они должны будут устранить опасность для её жизни, стабилизировать её состояние, а уже после они начнут изучать её геном и наращивать свою численность до нужного количества.