Зеркало за стеклом
Шрифт:
Из дверей спиной навстречу мне тяжело вывалился некто большой и распространяющий вокруг самогонный дух. Приглядевшись, я опознала тулуп, а следом и его хозяина. Мужик бубнил что-то нечленораздельное заплетающимся языком, через каждое слово громко срыгивая и поминая «хрена моржовича». Видимо, с удовольствием и вредом для здоровья провёл время у Сусанны, пока мы ловили «дохляка». Заговаривать я с ним не стала, тем паче, что это было бессмысленно. Просто терпеливо дождалась, пока он нетвёрдой походкой осилит низкие ступеньки крыльца, и,
В избе, по сравнению с промозглой сыростью улицы, было тепло, сухо и очень уютно. Пламя толстой свечи в плошке на столе дёрнулось, когда вместе со мной в двери проскользнуло мокрое щупальце ветерка, и снова выровнялось, освещая собой картину маслом. Йен в одних штанах сидел за столом спиной к выходу. Сусанна в благоговейном молчании выглядывала со своей печи. На полу в уголке, похрюкивая, мирно дрых молочный поросёнок. Я посмотрела на него с вялым интересом (бурно удивляться не было ни сил, ни желания), но от комментариев воздержалась.
— Закончила? — не оборачиваясь, спросил Йен.
— Да. Закрыла в сарае. До утра не сбежит, если только не выбьет дверь вместе с замком.
— Не выбьет.
— Ладно, раз уж ты уверен…
— Иди сюда, травница.
— Зачем? — насторожилась я, предвидя какой-то подвох.
Он всё-таки соизволил бросить взгляд через плечо. Даже на не освещённом с такого ракурса лице глаза явственно чернели, а изломы вен казались угольными мазками.
— Будешь заниматься тем, о чём я уже устал от тебя слышать.
Йен сделал приглашающий жест одной рукой, другую вытянув передо мной. Я опасливо приблизилась.
Я совершенно точно помнила, что ещё прошлым утром у него был обожжён только палец, хотя теперь складывалось такое впечатление, что кисть целиком окунули в кипяток. Вдобавок к этому, вверх по предплечью протянулись широкие красные полосы, набухшие и выглядевшие очень удручающе. Я машинально потянулась потрогать то, что следовало исцелить, но Йен дёрнулся, с кривой ухмылкой попросив не усугублять.
— Покажи вторую, — велела я, спрятав руки за спину. Ожог от прикосновения — что за вздор! Если бы это было правдой, все, к кому я так или иначе притрагивалась, как-нибудь бы да отреагировали. Пять минут назад собственноручно отмывала узнику дровяника лицо от грязи. И ничего, только морщился.
Другая рука выглядела не намного лучше. Четыре тонких распухших полоски на внешней стороне запястья, одна — на внутренней. Точный отпечаток моих сжатых пальцев. И широкие продольные полосы, уходящие вверх к плечу.
— Что скажешь?
Я глянула на него исподлобья.
— Скажу, что это какая-то чертовщина. С виду ожоги, но ожоги сами по телу не расползаются. Значит, это что-то другое.
— Что?
— Откуда я знаю? На моей памяти такое впервые. Но выглядит жутко. — Честно признала я, резко расхотев притрагиваться к подозрительной
— Напомнить, чья это заслуга? — любезно спросил Йен.
— Не надо. У нас с тобой всё равно разные мнения на этот счёт.
— Так я в итоге дождусь какой-нибудь помощи?
— Какой-нибудь дождёшься. — Рассеянно кивнула я, мысленно прикидывая, чем тут можно помочь. По уму выходило, что ничем, потому как для исцеления необходимо хотя бы примерно представлять, чем болен страждущий. Иначе получатся тычки пальцем в небо: «попробуй вот это, это и это, вдруг что-то поможет». Метод, достойный только шарлатанов, выдающих подкрашенную воду за любое из снадобий по требованию.
— Ты же вроде как травница.
— Не вроде, а она самая и есть. — Ответила я, чувствуя, что снова начинаю раздражаться. — Как можно вылечить что-то, не зная, что это такое? Но если тебе от этого полегчает, могу пока на лист подорожника плюнуть и приложить.
— Хм? — Он наклонил голову, удостоив меня непроницаемо-чёрным взглядом. Я сочла это вопросом.
— Чтобы ты не чувствовал себя брошенным в трудную минуту и дал мне спокойно подумать, как тебе помочь.
— Ты меня вылечишь, чего бы это тебе не стоило, — тихо, но отчётливо произнёс Йен и замолчал, выжидательно глядя мне в глаза.
Он же мне внушает! Внезапно дошло до меня. Вот леший, надо как-то изобразить… Усилием воли не дав внутренней панике отразиться на лице, я широко раскрыла глаза и бессмысленно уставилась куда-то сквозь проклятого колдуна. Вот же и правда, чудище лесное! Как делу помочь, так он весь из себя такой благородный, свои умения использовать не желает. Тьфу, гадость…
— Ничего не хочешь мне сказать?
Глядя на то, как на этом, в общем-то, красивом лице пульсируют и вытягиваются чёрные вены, кроме воплей о помощи, на ум ничего не приходило.
— Сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебя вылечить, — наконец, выдавила я, и Йен откинулся назад, задумчиво поглаживая подбородок большим и указательным пальцем левой руки.
— Возьми со стола нож, Гордана.
От этого спокойного, слегка насмешливого приказа я похолодела, но послушно протянула руку, и дрожащими пальцами стиснула рукоятку, держа лезвием от себя на вытянутой руке и вообще, как можно дальше.
— А теперь бей в сердце.
Наступила тишина. Йен продолжал смотреть. Поросёнок громко всхрюкнул. Меня обуял настоящий ужас. Сусанна на своей печке, судя по звукам, щёлкала семечки, ничуть не смущаясь тем, что у неё в доме вот-вот образуется свежий труп.
— В чьё? — как можно более ровным голосом уточнила я, непонятно зачем оттягивая неизбежное. Надеяться на внезапную помощь было глупо. Раскрывать себя и пытаться сбежать — ещё того хуже. По всему выходило, что хоть так, хоть этак, но на болотистом кладбище сегодня станет одним постоянным «жителем» больше.