Зевс и Пигмалион
Шрифт:
– Чего же вы стоите все? Разве вы можете позволить себе
такую дерзость, я требую наказать обидчика. Обещаю вам за успешно выполненное наказание манну небесную.
В шоке были все. Но Ягуар, как наиболее расчётливо мыслящий из всех, первым взял на себя смелось заговорить:
– Послушайте, мудрейший, если нашему прошлому хозяину суждено было уйти, то мы готовы принять вас как нашего нового покровителя, но мы сами не ожидали, что этот глупец так поступит. Святотатство будет наказано, уверяем вас, - воспитательница была филологом по образованию
– Да вы просто символизируете тьму!
– воскликнул Тао, - Не будет нам с вами счастья.
– О, нет, - тихо промолвила в стороне его синеволосая подруга.
– Тао, прекрати, тебе мало было того периода изгойства?
– вмешался уже сам Янус в этот конфликт.
– Послушайте, вы должны реально наказать эту дерзость, я скоро вернусь, - публично заявил академик.
Все опять удалились кто куда мог, все возмущённые и потрясённые. Остались на том месте только Мальвина с главным виновником происшествия, даже Геркулес не решился поддержать друга на этот раз.
– Ты опять за своё?
– печально задала вопрос девушка, на этот раз полностью разочарованная.
– Я не смирюсь с ситуацией. Пусть даже я погибну, но нам так не жить.
– И что же ты предлагаешь?
– она желала быть с Тао, идти за ним хоть за стекло, но долг перед группой делал своё дело.
– Возможно, нас ждёт новый мир. Слишком быстро всё меняется в последнее время. Конец одного - есть начало другого. Я... я...
Не желая продолжать эту тему, паренёк оставил девушку одну - печальную и озадаченную музу, о которой не переставал думать. Впервые за всё время он покинул её, а не наоборот.
Жабковский же преследуя свои нестандартные цели, раздобыл в технологическом отделе две иглы и передал вожаку через часика два. Тот послушно принял предложение казнить зачинщика сегодняшнего протеста с помощью этих новых металлических предметов, которые воспринимались как дар богов.
Довольный выполненным планом, Савелий Александрович, отправился домой, где его ждала жена с разнообразными вопросами о том, где он пропадал трое суток.
На другом конце города в одном из дорогих баров за столиком этим вечером можно было увидеть самого Камушкина в компании девицы с золотистыми волосами.
– Официант, подайте ещё ирландского виски, пожалуйста, - учёному хотелось поскорее утолить вчерашнее горе.
– Женя, что с тобой вообще творится в последнее время? Ты же вроде бы вообще не пьёшь?
– поинтересовалась спутница.
– Олеся, знаешь, ты была права насчёт Жабковского. Он скользкий тип - недавно и я от него пострадал. Кстати, я закончил тот безумный проект, ты разве не знаешь об этом? Эх, в любом случае спасибо, что согласилась прийти. Наш разговор пятилетней давности... Не хочу вспоминать.
– За новостями почти не слежу: в последнее время много работы навалилось, и как ты уже знаешь, занимаюсь в основном растениями. Ну, если у тебя получилось задуманное, то ты сейчас выглядишь в глазах общества вторым Эдисоном.
– Получилось, получилось...
– Интересно... И ты позвал меня отметить такое праздничное событие?
– Нет, Этот Савелий Александрович все права себе и я теперь лишился этого любимого дела, - с печалью и глубоким вздохом произнёс Камушкин.
– Судиться собираешься?
– Возможно, буду. Меня поражает подобная наглость. Скажи, что может быть наглее претензии волка к ягнёнку: ты виновен уже в том, что мне кушать хочется? Правда, неизвестно, какой именно голод хочет утолить наш бывший коллега.
– Может быть, когда сам волк пришёл к фермеру и начал возмущаться тем, что овцы у него тощие, - после небольшой паузы с улыбкой подметила Олеся.
– А ведь Едвард Плам от меня не отвернулся, может, вместе съездим в Новую Зеландию? К тому же знания и навыки не отберёшь. Кстати, ты одна сейчас?
– А я должна кидаться на первого встречного?
– Значит, согласна.
Учёный ухватился за руку своей помощницы и замер, глядя той в глаза, наслаждаясь моментом долгожданного прикосновения.
Прошло уже около недели с тех пор, как прозвучал приговор самого господина Жабковского для Тао. Всё это время нового хозяина было не узнать: ходил улыбчивым, говорил всем сотрудникам хорошие пожелания, а своих питомцев даже подсадил на сладкое.
Но на стороне как всегда помышлял нехорошее. Терзали его мысли о этих созданиях, и, к сожалению, не светлые. Он был одним из тех людей, что не признавал серенад под окном, не любил мультфильмов о говорящих животных, литературных произведений с борьбой и хорошим концом. А тут оно всё слилось воедино.
Чувствуя себя отделённым от мелких приключений маленьких человечков, часто представлял себя вместе с ними. Та часть души, что отвечала за сострадание, желала быть одним из этих крошек, быть хотя бы советником или помощником для пары Мальвины с Тао. Но более тёмная сторона хотела лишь садистских поступков. Представляя их обычными куклами, хотелось вытворять любые сценарии с непредсказуемым концом.
Однако из-за его желания постоянного вмешательства часто страдали и близкие. Однажды в детстве чуть было не испортил свадьбу собственной тёти из-за того, что её жених не понравился этому маленькому командиру.
"Нет, нет, Они что, позволяют это без меня, а в будущем вообще развольничают", - часто раздавалось в голове у академика. Но больше всех он наблюдал за самым младшим и умным из них. И каждый раз сценка в представлении того, что такой вот герой будет с синеволосой принцессой, только приводила его в мимолётный ужас.