«Ж» - значит жертва
Шрифт:
Бродяга был задержан для допроса, но отпущен. В трех разных случаях были задержаны и допрошены автостопщики, но никто не был арестован. Это было лето 1969, и устойчивый поток хиппи двигался на север этим маршрутом.
Каждый телефонный звонок, каждый запрос из другого штата, каждый слух тщательно учитывался. В конце каждого отчета был список имен, адресов и телефонов всех опрашиваемых. В конце концов, имя девушки оставалось неизвестным, осень скатилась в зиму, новые следы никуда не вели. На запятнаннном брезенте не было никаких ярлыков.
Пластиковый провод
Стэси проследил каждый звонок, в котором сообщалось о пропавших девушках. В одном случае не совпали данные дантиста. В другом полиция сообщила в отдел шерифа, что эта девушка — хроническая беглянка и вернулась домой через несколько дней. В третьем случае позвонила мать девушки и сообщила, что ее дочь жива и здорова. Дойдя до последнего отчета, я начала сначала, перенося нужные данные на стопку карточек, переводя факты из повествовательной формы в единицы информации, которую я буду анализировать позже.
Когда я наконец закрыла дело, было 7.15, достаточно рано, чтобы встретиться с Доланом в КК. Я натянула туфли, взяла куртку и сумку, вышла и направилась к своей машине.
Кафе Кальенте, или КК, как его называют, это бар по соседству, который предлагает пространное меню американских блюд с испанскими фамилиями. Еда была, должно быть, попыткой хозяев держать завсегдатаев трезвыми достаточно, чтобы не угодить в ДТП.
Красная неоновая вывеска над входом шипела и свистела, а выходящий наружу воздух пах сигаретным дымом и кукурузными тортильями, жаренными в прошлонедельном жире.
Пронзительный дуэт блендеров аккомпанировался грохотом кастаньет кубиков льда, вертящихся со смесью текилы и маргариты.
Внутри я заметила Долана в баре. Он приветственно поднял руку, и я проследовала к нему.
Табуреты с обеих сторон от него были заняты, но Долан взглянул на парней, и один из них поднялся, уступая мне место. Я положила сумку под ноги и уселась на табурет. Пепельница перед Доланом была полна окурков. Он пил Олд Форрестер и закусывал перцами халапеньо, фаршированными сыром.
Я решила не учить его жить.
— Угощайся, — предложил он.
— Спасибо. — Я взяла перец и надкусила, ощутив струю расплавленного сыра, прежде чем жар халапеньо опалил язык пламенем. Ожил музыкальный автомат и звуки мелодии в стиле кантри-вестерн затанцевали через комнату.
Я переключила внимание на Долана. — Как Стэси?
— Я позвонил ему в шесть и сказал, что мы заедем. Думаю, его выпишут завтра, когда придут результаты теста.
— Вы рассказали ему о своей идее?
— Кратко. Что ты думаешь о деле?
— Мне очень понравилось. Обычно у меня нет шанса подробно изучать полицейские рапорты.
К нам подлетел бармен. — Что вам налить?
— Спасибо,
Долан поднял свой стакан, прося его наполнить.
— Разве мы не едем к Стэси?
— Прямо сейчас?
— Ну, нет никакого смысла влезать в это дело, если он не согласится.
Я видела, как в Долане борются желание выпить и беспокойство за друга. Он отодвинул стакан, потянулся за кошельком, вынул несколько купюр и подтолкнул бармену.
— Увидимся позже.
Я подхватила сумку и пошла за ним к двери.
— Возьмем мою машину, — сказал он.
— А если вы захотите остаться дольше меня? Давайте возьмем обе машины, я поеду за вами.
В конце концов он согласился.
Мы припарковались на улице, недалеко от больницы. Уже полностью стемнело и больница сияла огнями, как гостеприимный приют. Мы зашли через боковой вход и поднялись в лифте на шестой, онкологический этаж.
Стэси лежал в отдельной палате. Казалось, он спал, его кровать была приподнята под углом 45 градусов. Из-под красной вязаной шапочки торчали клочки желтоватых волос. Две открытки с пожеланием выздоровления стояли на подоконнике.
Долан остановился на пороге. Глаза Стэси открылись. Он помахал рукой и уселся в кровати.
— Вы пришли, — сказал он и обратился ко мне. — Вы, должно быть, Кинси. Приятно познакомиться.
Пока Долан был занят подтаскиванием стульев с другого конца комнаты, я сказала — Вы, наверное, знали моих учителей — Морли Шайна и Бена Бирда.
— Я хорошо знал их. Оба — замечательные люди. Жаль было услышать об убийстве Морли. Это ужасно. Садитесь.
— Спасибо.
Долан предложил мне стул и уселся на другой. Я изучала Стэси. У него были маленькие голубые глаза, бледные брови и длинное, сильно помятое лицо. Цвет лица был хороший.
Он, кажется, пребывал в хорошем настроении и говорил с энергией активного человека.
После кратковременного разговора на общие темы Долан заговорил о расследовании дела Джейн Доу. — Я дал Кинси почитать материалы дела. Мы решили обсудить, что делать дальше. Доктор все еще собирается выписать тебя завтра?
— Видимо, да.
Они вдвоем говорили о деле, пока я держала рот закрытым. Не знаю почему, я ожидала, что Стэси будет сопротивляться предложению Долана, но он, кажется, был совсем не против воскресить расследование.
Он сказал Долану — Кстати, Фрэнки Миракл вышел на волю. Курирующий его офицер позвонил мне и сказал, что тот нашел жилье в городе. Сейчас у него уже, возможно, есть официальная работа.
— Это прежде всего.
Я подала голос — Какое отношение имеет Фрэнки Миракл? Помню, это имя было в деле.
Долан ответил — Его взяли в Ломпоке, 1 августа, за два дня до того, как нашли тело Джейн Доу. Мы всегда думали, что он хорошо бы подошел, хотя он все отрицал.
Заговорил Стэси — Он убил свою подружку в Венеции, 29 июля, будучи под кайфом. Он пырнул женщину десяток раз, потом уехал в ее машине, прихватив кредитные карточки, и двинулся на север. Ее нашли через пару дней, когда соседи пожаловались на запах.