Жадина платит дважды
Шрифт:
– Мой дедушка говорил, что два раза в одну воронку бомба не падает, – сказала Мариша. – Так что завтра на арене под ножами Никиты мне будет безопасней, чем в собственной кровати у себя дома.
Алина с Олей начали так бурно выражать восторг Маришиной отвагой и так громко благодарить ее, что мне с моим тихим здравомыслием к подруге оказалось не пробиться.
На следующий день Мариша снова была на арене, а я вместе с веселым, но малость хлипким и каким-то влажно-помятым парнишкой, выполнявшим тут, как он сказал, функции электрика, следила за тем, чтобы все было в порядке с электромагнитом.
– Сволочь
– А может, он и бросил, – загадочно ответил электрик, пристально глядя в небо.
– Как это? – оторопела я. – Магнит был неисправен.
Ты же сам сказал, что провода повреждены.
– Вот именно, – кивнул электрик. – А каким образом это могло произойти?
– Ты хочешь сказать, что кто-то нарочно их повредил? – ужаснулась я.
– Это ты сказала, – ответил электрик. – Но одно я могу утверждать точно – провода были перерезаны. А значит, кто-то сознательно хотел, чтобы номер Никиты сорвался.
– Номер! – задохнулась я. – Он между прочим не тарелки крутит, а в живого человека ножи мечет. А ты – номер!
– Ну, сегодня-то все в порядке, – заверил меня электрик. – А вот вчера номер чудом не сорвался.
– И кому это было нужно?
– Спроси чего полегче, – посоветовал мне электрик. – По-хорошему, так милицию нужно было бы. Но наш Карабас легавых тут не потерпит. Пока кого-нибудь не пришьют, он не почешется.
– А что, уже было нечто в этом роде? – затаив дыхание, спросила я.
– Да точно такого, конечно, не было, но вот канаты рвались, звери дохли и анонимки приходили.
– Какие звери? Какие анонимки? При чем тут они? – допытывалась я у впавшего в ступор электрика.
– Это как поглядеть, – наконец произнес он. – Может быть, оно и из другой оперы, а может быть, и в точку. Вот к чему я это говорю – сдохли, к примеру, дрессированные медведи Машка и Глашка, и номер пришлось закрыть. Не ждать же пока там дрессировщик новых зверей найдет. А в программу взяли дрессированных собачек. Надо же чем-то объем заполнить. А оборвался трос и акробат сломал ногу, кого взяли в программу? Никиту с его ножами, а раньше он Ростиславу с его имуществом помогал управиться. Одно дело быть подручным у фокусника, ах, простите, иллюзиониста, хоть и знаменитого, а другое – иметь свой собственный номер.
– Ясно, а анонимки?
– И анонимки! – обрадовался электрик. – Я к чему, раз все тут друг другу вредят, так, может быть, и анонимки написал кто-то из желающих занять место в программе.
А уж после вчерашней аварии я в этом точно уверен.
– Да что за анонимки-то? – допытывалась я.
– Присылают такую бумагу без подписи, а в ней всякие гадости: кто чего сказал да кто чего сделал. Чаще всего директору, но и остальным попадались. Из-за этих писулек тут все друг на друга волком смотрят. Автора ведь не нашли. Да вы у Алины узнайте, она ведь больше всех от этих анонимок страдает.
К этому времени номер Никиты закончился, и мы с Маришей вернулись в фургончик Алины. Пока Мариша переодевалась, я деланно небрежным тоном поинтересовалась:
– Алина, а что это за слухи бродят насчет анонимных писем, которые ты получала?
Алина покрылась густой краской и пробормотала:
– Вот люди, ничего не утаишь.
– Письма? – оживилась Мариша. – От поклонников?
Может быть, и мне пришлют? Как думаешь?
– Не дай бог тебе таких поклонников. Письма очень мерзкие. Дескать, если я не перестану играть с жизнью и смертью на потеху толпе, то смерть меня настигнет. В общем, бред сумасшедшего, но я расстраивалась. Оно и понятно, бред не бред, а приятного в таких письмах мало, – пробормотала Алина. Затем достала из-под матраса толстую пачку писем и небрежно швырнула ее на стол. – Можете ознакомиться, только не вслух. Я уже видеть их не могу, а зачем храню, сама не понимаю. Должно быть, надеюсь, что автора этой мерзости рано или поздно поймают и письма пригодятся в качестве вещественного доказательства.
Я взяла первое попавшееся письмо.
"Слушай-ка, грязная потаскуха, ты здорово заигралась.
Но скоро придет конец твоим выступлениям. Я уж об этом позабочусь. Теперь я буду рядом с тобой, но ты не узнаешь меня, а я добьюсь того, чтобы твой трюкач проколол тебя насквозь своей шпагой. Интересно, а в постели он так же глубоко всаживает в тебя свое оружие? Ты кричишь или как? Смотри, как бы тебе не закричать на арене, но только последним в твоей жизни криком".
– Мило, а при чем тут шпаги? – сказала я.
– А, это еще старое письмо. Я раньше работала с Ростиславом, он запирал меня в ящик и пронзал его рапирами.
Старый фокус, но публике всегда нравится. Не понимаю, чего этот писака так взъелся на меня?
– И давно ты рассталась с Ростиславом?
– Уже почти два месяца. Как только Никита получил свой номер, я перешла к нему. С Ростиславом, конечно, почетней, но у него столько баб. Очень трудно выдерживать постоянную конкуренцию.
Я принялась читать дальше. Следующее письмо было еще интересней.
«Это все еще я. Как видишь, я не забыл тебя. Я все ближе и ближе подбираюсь к тебе, а вместе со мной и твоя смерть, циркачка. Ты напрасно будешь искать меня, ты не увидишь меня, а я буду наслаждаться твоим предсмертным стоном. Думаешь, если поменяла кобеля, который на тебя залезает каждую ночь, то я от тебя отстану? Напрасно надеешься, пока ты на арене, я никуда не денусь, я буду придумывать для тебя смерть пострашней. А когда придумаю – берегись…»
Я пролистала все письма и убедилась, что все они написаны одной рукой и чаще всего зеленой шариковой ручкой.
Затем я взяла еще одно письмо, которое было отправлено на позапрошлой неделе. К этому времени автор явно начал терять терпение.
«Я наконец придумал, что с тобой сделать. Что, уже губки раскатала, надеешься, я тебе скажу? Не тут-то было, Я не такой дурак. Можешь бежать в милицию, но она не спасет тебя от меня, вездесущего. Я пройду сквозь любую преграду и доберусь до твоего нежного белого горлышка и сладострастно сожму его в руках. Или нет, лучше несчастный случай. Ведь их так много возле тебя в последнее время. Ты не задумывалась, почему? Я знаю, что сейчас ты дрожишь. Я хорошо тебя знаю, мне даже жаль тебя, но пока ты будешь сверкать своей задницей на сцене, я не отстану от тебя. Слишком соблазнительное зрелище. Другие девчонки тоже хороши, но тебя я выбрал в качестве своей невесты. Мы будем счастливы вместе, и день этот близок».