Жадный, плохой, злой
Шрифт:
На моих глазах утратила блеск и исчезла последняя звездочка, наверное, самая яркая и упорная из всех. И в этот самый миг пульсация под моим пальцем прекратилась. Ириша, подобно звездочке, угасла сама, избавив меня от греха, без которого на душе у меня и так было тяжко, настолько тяжко, что я поднялся с коленей с трудом, словно грешник, не сумевший вымолить себе прощение молитвой, продолжавшейся всю ночь.
Мужская фигура перемахнула бетонную ограду так стремительно, что мне захотелось протереть глаза. Я притаился за ближайшим кустом, гадая, что за дивное видение решило посетить меня ранним августовским утром. Учитывая наличие автомата,
Солнце еще не взошло, но от ночи остались только неопрятные клочья теней, расползшихся как попало по росистой траве запущенного парка. Видимость уже вполне позволяла вести прицельную стрельбу, а от меня до забора было метров двадцать.
Теперь он сам спешил мне навстречу, целеустремленный, как дикий кабан, пробирающийся сквозь чащу. Сначала я услышал дыхание незнакомца, потом уловил в воздухе кислый запах пота, наконец, увидел сквозь листву его самого. Массивный, весь закамуфлированный с ног до головы – от тяжелых ботинок до черной трикотажной маски, он не вызывал у меня ни малейшего желания привстать и приветливо помахать ему ручкой. Тем более что автомат в его руках мне не померещился и мало походил на игрушечный. Снаряжение незнакомца дополняла призывно похрипывающая портативная рация.
– Сокол… Сокол, – таинственно пробубнил он, шумно упав на живот по другую сторону того самого куста, за которым скрывался я. – Я Морж, я Морж. Прибыл на место. Все тихо. – Последнее утверждение было явным преувеличением.
– Тыры-пыры, хрюк! – распорядилась рация. – Хрюки-хрюки, пш-ш!
– Понял. Осмотрюсь и доложу обстановку. Конец связи.
Что и как удалось понять гражданину в маске из этого надсадного хрипа, было для меня полнейшей загадкой. Но на то он и являлся бойцом какого-нибудь загадочного спецназа, ОМОНа или СОБРа, чтобы знать и уметь то, что недоступно простым смертным.
Появление вооруженной публики во владениях Дубова свидетельствовало о том, что недруги, на которых он постоянно жаловался, являются убежденными противниками жанра беллетризованной мемуаристики. Они не сумели снести Дубову голову ни взрывом, ни снайперскими пулями и натравили на него целый отряд быстрого реагирования. Конечно, было бы заманчиво понаблюдать, чем закончится предпринятый штурм, но при этом могло достаться и мне. Поэтому требовалось скоренько исчезнуть с места событий, причем таким хитрым образом, чтобы меня попутно не уложили лицом в землю и не принялись буцать тяжелыми ботинками, выясняя, что я за птица такая и за каким хреном шляюсь в этих местах. Учитывая обилие трупов на территории заповедника «патриотов России», разбирательство со мной могло затянуться надолго. Вплоть до десяти-пятнадцати лет строгого режима, строже которого нигде в мире не бывает.
Но как удалиться отсюда без лишнего шума? Пока я задавался этим вопросом, таинственный гражданин в маске покинул укрытие и, пригибаясь под градом воображаемых пуль, перебежал к следующему кусту, который был ничем не лучше покинутого. Там, непринужденно разлегшись на траве, он вновь затеял диалог со своим морально устаревшим радиопередатчиком:
– Сокол, Сокол, я Морж. Все чисто. Можно выгружаться, можно выгружаться.
– Основной груз на подх-х-х, – ответил пернатый хищник своему ластоногому лазутчику. – Готовность пш-шик, хряп-хряп!
– Понял. Готовность пять минут.
Итак, времени у меня оставалось в обрез, но ни через ограду я не мог устремиться навстречу скапливающимся там силам, ни в другую сторону ломануться. Некстати
Подобрав корявый, зато длинный и достаточно увесистый сук, я начал тихонько подкрадываться к лежбищу Моржа, однако под ногами валялось слишком много сухих веток, чтобы мое приближение было абсолютно беззвучным. Когда боец приподнял голову, готовясь завертеть ею по сторонам, выискивая источник насторожившего его хруста, я перестал осторожничать. Просто ринулся вперед напропалую и с разгону опустил свою дубинку на оживившийся черный колпак.
Голова под ним проявила завидную крепость и стойкость. Процедуру пришлось повторить еще разок, причем уже чуть ли не под прицелом развернувшегося ко мне автомата. Хрясь! Сук переломился пополам, а был он толщиной с мою руку. Не знаю, какой там толщины была упрямая черепная коробка противника, но она устало опустилась на траву не раньше, чем я пробил по ней нечто вроде пенальти. Несмотря на попытки саботажа со стороны правой руки, переодевание заняло у меня рекордно короткий срок. Освободив бойца от автомата и рации, я вытряхнул его из воинственного наряда, который натянул прямо поверх своих джинсов и футболки. В пододетом бронежилете и черном колпаке с прорезями для рта и глаз я почувствовал себя заправским Моржом, тем более что маска спереди пропахла его луковым дыханием, а на макушке была влажной от его пота или крови.
Я заканчивал шнуровать великоватые ботинки, когда рация начала подавать признаки нетерпения. Судя по качеству связи, можно было не опасаться, что абонент заметит подмену голоса. Нажав кнопку передающего режима, я доложил:
– Сокол, я Морж. Прием.
– Выгружаемся на х… кх… пш-ш…
– Все чисто, Сокол, – подбодрил я невидимого собеседника, после чего ухватил бывшего Моржа за ноги и поволок его в кусты, где для верности добавил по его многострадальной голове уже прикладом автомата. Не думаю, что после этого его видения сделались слишком уж радужными.
Камуфлированное воинство посыпалось через ограду, как горох. Когда цепь из двух десятков человек бегом понеслась через парк, я привстал и сделал направляющую отмашку в сторону дома. Точно такой эффектный жест я видел в каком-то репортаже о работе спецподразделения по захвату террористов, но пробегавшему мимо бугаю моя самодеятельность не понравилась.
– Вперед пошел! – пропыхтел он, наградив меня болезненным пинком в зад. – Разлегся тут, салабон калужский!
Проворно вскочив на ноги, я подумал, что Морж, оказывается, не пользуется особым авторитетом у боевых товарищей. Если пнувший меня бугай являлся командиром оглушенного парня, то я ему не завидовал. Определенно Моржу лучше было не спешить приходить в себя.
Подбадривая себя мужественной матерщиной и короткими междометиями, лавина вооруженных людей пронеслась по парку дальше, а я, незаметно отставая с каждым шагом, в конечном итоге очутился в арьергарде и резво повернул в противоположном направлении. Чтобы не напороться на какие-нибудь резервные силы, я некоторое время прокладывал просеку сквозь заросли, а потом, лавируя между соснами, бежал куда глаза глядят, пока они не уткнулись в возникшую передо мной бетонную стену.
Чувству легкости и свободы, которое я испытал по ту сторону ограды, не мешали даже тяжелые ботинки, понесшие меня прочь стремительнее любых сапог-скороходов.