Жадный, плохой, злой
Шрифт:
– Дочь? – Я вопросительно взглянул на мужчину. Мне стало неловко. Я был готов пропустить машину дальше, но почти не сомневался, что в этом случае ее следующая остановка произойдет у ближайшего поста ГИБДД.
– Никакая я не дочь! – опередила девушка спутника.
– Тогда все в порядке, – обрадовался я и подмигнул поочередно обоим. – Рад.
Они меня явно не так поняли. Девушка схватилась за грудь, как бы удерживая готовое выскочить сердечко, а у мужчины вытянулось лицо так, словно ему вздумалось изображать шарж на самого себя.
– Прошу вас!.. – Его голос сорвался.
– Меняем
– Конечно, конечно.
Пока мы трудились, девушку пришлось отправить погулять по опушке леса. Вместо того чтобы собирать цветочки и улыбаться раннему солнышку, она стояла на месте и провожала тоскливым взглядом каждую проносившуюся мимо машину. Хотелось успокоить ее, но я предпочел этого не делать. Если бы я вздумал, к примеру, ласково потрепать ее по волосам, она могла бы остаться заикой на всю жизнь.
Мое участие в работе заключалось в том, что, присев на корточки за согнутой спиной мужчины, я делал вид, что держу его под прицелом. Мое присутствие нервировало беднягу. Он едва не покалечил пальцы своим домкратом, постоянно терял гайки и ронял ключ. Его никогда не взяли бы механиком на гонки «Формула-1», где замена колеса производится ровно одну секунду. Ему потребовалось времени ровно в девятьсот раз больше.
Когда, наконец, трясущиеся руки установили на место колпак, я сел на водительское сиденье и предложил мужчине выталкивать свою колымагу из кювета. Ему пришлось подключить свою юную спутницу, и с ее помощью все четыре шины «жигуленка» благополучно выехали на асфальт.
– Как насчет Москвы, не передумал? – озабоченно спросил я у мужчины, прежде чем пожаловаться на автомат, который держал в руках: – Пуль на него не напасешься. Всего пара десятков в магазине осталось. Как думаете, до Москвы хватит?
– В смысле? – Он уронил очки и поймал их у самой земли.
– Ну, всякие там гаишные посты, у которых вам может захотеться поплакаться ментам в бронежилетки. – Я задумчиво вертел автомат в руках. – В принципе, если стрелять одиночными…
– Не надо одиночными, – быстро сказала девушка. – Очередями тоже не надо. Мы с Николаем все понимаем. Отвезем вас, куда надо. Все будет тип-топ.
– Ладно, уговорили, – вздохнул я. – Рискну прокатиться с вами, хотя, честно говоря, особого доверия вы у меня не вызываете. Сяду сзади и буду держать вас под прицелом. Возражения есть? – Окинув взглядом будущих попутчиков, которые пытались перещеголять друг друга в проявлении неудовольствия на лицах, я бодро заключил: – Возражений нет. Девушка, будьте добры, поищите в багажнике бутылку с водой и слейте Николаю на руки. Не то он перепачкается так, что его впору будет в рекламе стирального порошка снимать. Знаете, все эти неопрятные типы, вечно обляпанные кетчупом с ног головы…
– Я не ем кетчуп! – сварливо заявил Николай, которому сравнение не понравилось. – У меня язва.
– Не будете мыть руки, так еще холеру прихватите вдобавок, – сурово заметил я и решительно скомандовал девушке: – Сливайте!
Полюбовавшись относительно чистыми руками Николая, я удовлетворенно хмыкнул и кивнул:
– Порядок. Теперь можете раздеваться.
– Я так и знала! – сердито сказала девушка. – С этого надо было и начинать!
Ее голос звучал
– Раздевается только Николай. Вы, девушка, садитесь вперед и не оборачивайтесь.
Она попыталась испепелить меня взглядом, а когда ничего из этой затеи не вышло, забралась в «Жигули» и хлопнула дверцей с такой силой, что машина вздрогнула, как после прямого попадания бронебойного снаряда.
Снимая брюки и рубаху, мужчина выглядел самым понурым на свете стриптизером. Нерешительно потеребив резинку трусов, он спросил дрогнувшим голосом:
– Их… тоже?..
Наверняка он принимал меня за беглого зэка с извращенными в неволе вкусами. Дело в том, что я тоже разделся и теперь поощрительно улыбался ему издали. Моя улыбка не вызвала у Николая ни тени ответной. Только стремление выгородить подружку удерживало его от броска грудью на автомат. Такая самоотверженность вызывала невольное уважение.
– Трусы можно оставить, – сказал я. – Носки тоже. А вот туфли сбрасывай. Кажется, у нас с тобой одинаковый размер. Лови…
Я бросил ему свой порядком потасканный гардероб, и Николай успешно поймал один ботинок, ударившийся ему в живот. Через пару минут, обряженный в мои грязные джинсы и рваную футболку, он приобрел вид лихой и бесшабашный. Я даже подумал, что в таком облике он подходит своей юной подружке гораздо лучше.
Своим видом я тоже остался доволен. Слегка испачканные летние брюки, белая рубаха с коротким рукавом, легкие туфли с косо стоптанными каблуками. Я казался себе представительным, как загулявший провинциал, принарядившийся в секонд-хенде. Порывшись в карманах, я честно выложил все найденное там на багажник, в том числе и стопочку денег, которую накрыл пригоршней мелочи. Николай сгреб все это богатство, запихнул в джинсы и молча полез за руль. Я скромно примостился за его спиной.
Некоторое время мы петляли по каким-то проселкам, а когда выскочили на оживленную трассу, я высмотрел указатель въезда в городок, названный именем неизвестно какого именно Жуковского, и велел притормозить подле него, ненавязчиво напомнив Николаю, что второй запаски у него нет, а подруга жизни только одна, как и сама жизнь. Мои невольные попутчики деликатно глядели прямо перед собой, пока я ходил по малой нужде. На самом деле я решил припрятать автомат, который, как я подозревал, мог мне еще пригодиться. В столице такое счастье мне было ни к чему, но моим спутникам было вовсе необязательно знать о моих миролюбивых намерениях. Поэтому тон мой звучал сурово и непреклонно, когда, усевшись на свое место, я скомандовал:
– Вперед. Следующая остановка в Москве.
Москва началась с леса фабричных труб, бесконечных высоток, пустырей размером с футбольные поля и дорожных развязок, спроектированных каким-то любителем головоломок. Мало верилось, что где-то там, впереди, утро красит нежным цветом стены древнего Кремля, сияют золотые купола храма Христа Спасителя и гордо возвышается колокольня Ивана Великого. Из всех знаменитых достопримечательностей города я видел перед собой только далекую Останкинскую телебашню.