Жаклин Кеннеди. Американская королева

Брэдфорд Сара

Психика Джеки еще не пришла в норму, и у нее случился приступ паники. В самый чудесный день ее жизни словно бы явились призраки прошлого в лице ее родственников Бувье. Ей нужно было блистать перед камерами и публикой, стать принцессой цирка, скрыть неуверенность и сомнения под тщательным макияжем, великолепной прической от Kenneth, белым шифоновым платьем-футляром от Bergdorf, с лифом, расшитым серебром и брильянтами. Пока она обедала в постели и собиралась с силами на вечер, Джон отправился на обед, который мистер и миссис Джордж Уилер давали для «каравана Кеннеди» – Этель и Джоан Кеннеди, Артура Шлезингера-младшего, актера Джеффа Чандлера, Энджи Дикинсон и многих других. Потом Джон вернулся в Белый дом за Джеки. Чувствуя, что жене нужна поддержка, он сказал:

«Дорогая, ты хороша как никогда. Платье потрясающее!» Он велел принести шампанского и поднял бокал за Джеки, после чего им предстояло посетить пять инаугурационных балов.

На первом из них Джеки, вытянувшись в струнку, сидела рядом с Леди Бёрд Джонсон, меж тем как все взгляды были устремлены на нее. Никто не танцевал; задние напирали, стараясь получше рассмотреть почетных гостей. Взбудораженный Джон, наслаждаясь триумфом, оставил Джеки и сверх программы заехал на «свою» вечеринку, которую устроил Фрэнк Синатра, а потом вернулся, чтобы сопроводить Джеки на второй бал в вашингтонский Арсенал. На остальные три бала Джеки уже не поехала; вконец измученная, она вернулась в Белый дом, оставив Джона веселиться без нее. На последнем балу Джон проследил, чтобы на фото Энджи Дикинсон была не с ним, а с Полом Фэем. Фэй пришел на вечеринку с Энджи, Ким Новак и акапулькским другом семьи Кеннеди, архитектором Фернандо Паррой. Перед отъездом с вечеринки Джон предложил Фэю: «Почему бы тебе не поехать со мной к Джо Олсопу?» Фэй ответил: «Отличная идея, а Энджи можно с нами?»

Джон нетерпеливо сказал: «Да-да, только давай побыстрее уберемся отсюда». Но когда Фэй спросил, нельзя ли прихватить Ким Новак и Фернандо Парру, у Джона сработал инстинкт самосохранения: «Так и вижу заголовки завтрашних газет. Новый президент завершил свой день, разъезжая по городу с Ким Новак, Энджи Дикинсон, Фернандо Паррой и старым армейским другом. – А потом грустно добавил: – Понимаешь, Рыжий, я просто на минуту забыл, что я теперь президент Соединенных Штатов. В этом есть и преимущества, и ограничения, и сейчас речь как раз об ограничениях. Доброй ночи…»

Питер Дакин и Пэм Турнюр с последнего бала уехали вместе. Дакин вспоминает: «Мы с Пэм провели вместе весь вечер, она была на машине, шел сильный снег, но колеса были с цепями, так что ехать можно. Мы только тронулись с места, и тут из снежной завесы вышла темная фигура. Это оказался Джо Олсоп. Он спросил, не можем ли мы подвезти его домой. Мы сказали: “Конечно”. Понимаете, город буквально утонул в снегу, а никто не подготовился… Мы довезли Джо до его дома, а он вдруг возьми да и скажи в этой своей загадочной манере: “Не хотите зайти на черепаховый супчик? У меня там гости”. Мы согласились. Я знал, что меня ждет роль бармена. Гостей у Джо собралось человек двадцать пять – тридцать. Внезапно в дверь позвонили, и вошел президент. Я просто глазам своим не поверил. Джек, собственной персоной. Выглядел он потрясающе. Мы, конечно, вскочили, зааплодировали, а он уселся и начал рассказывать про перемены и все такое – словом, фантастика».

Джо Олсоп писал, что ему повезло встретить Питера Дакина: «Я был в ужасе, так как вспомнил, что имел неосторожность наприглашать гостей, ведь Фло Смит и Афдера Фонда при полном параде требовательно стучали в мою дверь… вскоре стало ясно, что Фло и Афдера сообщили куче народу, включая и президента, что в моем доме будут угощать шампанским. В результате автомобили знай подвозили бесконечное, на мой взгляд, количество гостей. Питер, который вместе со мной встречал их, забеспокоился, хватит ли шампанского, а в дверь опять громко застучали. Я побежал открывать. Эту сцену я никогда не забуду. На улице возникла пробка из большущих черных машин спецслужбы и лимузинов. Все соседи распахнули окна, включили свет, и в каждом окне люди в халатах аплодировали и кричали.

До сих пор помню – на моем пороге стоит новый президент. Он казался лет на десять моложе, в густых рыжеватых волосах белели снежинки. В оживленном настроении Джон всегда выглядел моложе, а нынче, в день своей инаугурации, он просто ликовал. Новые обязанности

еще не давили на плечи тяжким грузом, он был в ударе, глаза сверкали огнем, который потом слегка померк. Он объяснил, что Джеки так устала на балах, что поехала в Белый дом спать. А он проголодался, но не сумел найти в Белом доме никого, кто бы его накормил».

Под утро Джон вернулся в Белый дом, где измотанная Джеки спала в Королевской спальне, улегся на широченную кровать Авраама Линкольна и уснул в объятиях американской истории. На следующее утро, когда Чарли Бартлетт спросил, обновил ли Джек кровать Линкольна, он воскликнул: «Еще бы! Только лег – и сразу вырубился!»

10 Дворец Короля-Солнце

Я хочу превратить Белый дом во дворец.

Жаклин Бувье-Кеннеди старшему церемониймейстеру Дж. Б. Уэсту по поводу переезда в Белый дом, январь 1961 года

Джеки любила Джона Кеннеди, он был для нее средоточием жизни, но – наверное, к ее сожалению, – и для многих других людей тоже. Он был солнцем, вокруг которого вращались планеты, политические, общественные, частные. Новая должность придала любви Джеки иной масштаб. Она решила создать в Белом доме ранее невиданную атмосферу и блеск. В личном плане самой, пожалуй, трудной задачей было развлекать неугомонного Джона, которому все быстро надоедало. Белый дом при Кеннеди должен быть не только красивой и величественной резиденцией главы государства, но и уютным семейным очагом, веселым, непринужденным, с хорошей кухней и вином, местом встреч остроумных, элегантных людей, совсем как шато Веррьер Луизы де Вильморен, где Джеки бывала в юности.

Выполнить эту задачу будет нелегко. Когда Кеннеди вступил в должность, Белый дом представлял собой мрачный, малопривлекательный особняк, на который с времен Трумэна, когда его сочли обветшавшим и перестроили, денег особо не тратили. Капитальный ремонт поглотил отпущенные средства, и на отделочные работы их не хватило. Миссис Эйзенхауэр, жена армейского офицера, привыкла к спартанским условиям и переездам, для нее хороший дом означал дисциплину и порядок, а не красоту. Домашнее хозяйство у миссис Эйзенхауэр всегда и всюду работало как часы и по строгим правилам; например, прислуге в Белом доме запрещалось наступать на ковры, и они проводили массу времени на коленях, оттирая случайные следы. В залах для приемов красовались латунные плевательницы, как в столовых и кабаках по всей Америке. По углам стояли горшки с унылыми пальмами. А мебель… в первый же день своего пребывания в Белом доме Джек Кеннеди назвал ее «дешевкой в стиле “Sears Roebuck”», а эстет Джо Олсоп сказал, что все это отдает гостиницей. Уильям Элдер-третий, куратор Белого дома при Джеки, вспоминал: «На втором этаже, где располагались гостевые комнаты, в стены были вделаны питьевые фонтанчики, как в казенном учреждении».

Джо Олсоп, который вместе с Биллом Уолтоном, Франклином и Сью Рузвельт, Леонардом Бернстайном и его женой присутствовал на первом частном обеде, устроенном Джеки в первое воскресенье после инаугурации, помнил, как Белый дом выглядел во времена Франклина Д. Рузвельта, и писал вот что:

...

Это был огромный старомодный американский особняк, полный симпатичных и весьма разностильных вещей, уютно перемешанных друг с другом, как будто здесь долгие годы жила счастливая, слегка чудаковатая семья. Короче говоря, не было ни единого модного штриха и чувствовалось отсутствие руки декораторов, что мне с моим старомодным вкусом всегда нравилось.

Белый дом Эйзенхауэров, когда они его покинули, являл собою разительный контраст с тем Белым домом, какой запомнился мне со времен Рузвельта… В самом деле, он походил на огромные, совершенно непривлекательные президентские апартаменты в отеле где-нибудь в Канзас-Сити… Помню специфическое сочетание тошнотворно-зеленого и пронзительно-розового, которое миссис Эйзенхауэр выбрала для своей спальни и ванной…