Жаклин Кеннеди. Американская королева
Шрифт:
Но фактически ничего не менялось. Уильям Элдер вспоминает, что после визитов Дюпона Джеки просила его пройтись по дому и вернуть все на прежние места. Она хотела дать Дюпону почувствовать, что он отвечает за убранство Белого дома, но последнее слово все равно за ней. Лоррейн Пирс она считала помехой. Билл Элдер рассказывал: «Лоррейн Пирс и Джеки Кеннеди, по-моему, не очень ладили, хотя Лоррейн – человек одаренный и на первых порах отлично себя показала. Думаю, они просто не сошлись характерами».
Помимо несходства характеров было кое-что еще, в чем Джеки несправедливо усматривала стремление к славе. Как любой музейный куратор, Лоррейн Пирс выступала с докладами, писала для специальных журналов статьи об исторических интерьерах Белого дома. Джеки считала это смертным грехом: всем, кто так или иначе связан с проектом, начиная с членов комиссий и
Сотрудники Джеки то и дело присылали сердитые записки с жалобами на Лоррейн Пирс. Джеки поинтересовалась, что не так, и получила от куратора ответ на двенадцати страницах, который, как она сказала Уэсту, убедил ее, что Пирс «испортила отношения с персоналом Белого дома». Мало-помалу Лоррейн Пирс отстранили от текущих дел, доверив ей важное задание – написать текст путеводителя по Белому дому. В августе 1962-го, после публикации путеводителя, она сложила с себя полномочия, и ее место занял Уильям Элдер. На должность секретаря-архивариуса назначили молодого сотрудника Управления национальных парков Джеймса Кетчема. Пирс написала Дюпону, что «испытывает облегчение, избавившись от нажима Белого дома и от огорчений по поводу тщетных попыток выдержать в столь напряженной обстановке высокие искусствоведческие стандарты проекта».
Просто дело в том, что всем заправляла Джеки, а представление реставрации как профессионального проекта под контролем комитета служило прикрытием. Ради сохранения фасада Джеки была вполне готова польстить Дюпону и Систер Пэриш и при этом делала что хотела, за «бархатной шторой», как выразилась Максин Чешир. В статье для Newsweek от 17 сентября 1962 года Чешир метко назвала проект реставрации «сказкой, где фигурируют наука, споры о ценах, тайный нажим, мелкая зависть и несколько влиятельных героев, отлично живущих за бархатной шторой, которой Джеки укрыла от посторонних глаз кухню своего проекта». Через три дня взбешенная Джеки с палубы отчалившего из Ньюпорта эсминца, где ожидала начала большой регаты, написала письмо Дюпону, осуждая Чешир за статьи, а Лоррейн Пирс – за желание прославиться.
Однако привлечение мсье Будена к отделке самых важных помещений Белого дома вызвало неудовольствие Систер Пэриш. Она готова была отступить перед авторитетом Дюпона, но Буден – совсем другое дело. Летом 1961 года, когда Джейн Райтсман попросила Будена подготовить документы по текстилю для Красной комнаты, которую Систер Пэриш считала важнейшим своим проектом, Систер объявила о своем уходе и смягчилась, только получив от Джейн Райтсман десятистраничное письмо, написанное 28 июня 1961 года в парижcком отеле Ritz: « Ни в коем случае не думай выходить из состава комитета! Ты разобьешь сердце Джеки, да и мне тоже… Белому дому несказанно повезло, что ты там работаешь!» Сильная сторона Систер заключалась в связях и списке преданных постоянных клиентов. И Джеки, и Джейн это понимали, а Джеки, в частности, сознавала, насколько важно подчеркивать вклад Пэриш как американского дизайнера, чтобы скрыть влияние Будена. Систер Пэриш с ее новым партнером Артуром Хадли получили полную свободу действий в отделке Семейной столовой, так как все расходы покрывал чек, подписанный Чарлзом и Джейн Энгелхард, ее друзьями и постоянными клиентами. Джону, который часто завтракал в этой столовой с членами конгресса, обновленный интерьер понравился, а вот Джеки осталась недовольна. «У Жаклин Кеннеди, – писала Мэри Тэйер, – предложенный вариант энтузиазма не вызвал, поскольку пришлось отстранить Будена, и в итоге она позднее называла Семейную столовую “самой нелюбимой из всех комнат Белого дома”».
Систер Пэриш отвоевала и Желтую овальную комнату на втором этаже, полуофициальную гостиную Кеннеди, расположенную на частной половине. Отчасти из-за вмешательства Будена в устройство этой комнаты Пэриш в июне 1961-го пригрозила уходом. Как-никак она начала работать над ее дизайном еще в день выборов. Однако ее козырем была гарантия, что работы оплатят Комитету изящных искусств ее друзья, нью-йоркский банкир Джон Лёб и его жена Франсес. Услышав новость, тактичная Джейн Райтсман прислала из Швейцарии восторженное письмо: «Ты чудо! Браво!» Джеки смягчила гнев Систер, написав ей 30 июня примирительное письмо и обещав, что Овальная комната – исключительно ее территория и желания супругов Лёб перевешивают личные предпочтения первой леди.
Впрочем, Джеки умела настоять на своем. Восемнадцать дней спустя она вернулась к этому вопросу и сообщила Систер Пэриш, что Джейн Райтсман убедила Будена и он разрешает тандему Пэриш – Хадли использовать его оконный дизайн без упоминания его имени. Миссис Пэриш почла за благо не упрямиться, принципиальный проект все равно принадлежит ей, и все именно так и думают, хотя мебель и предметы декора, предложенные Буденом, считаются идеями Джеки или Джейн.
Переход от Пэриш к Будену символизировал эволюцию эстетических взглядов Джеки. Поначалу миссис Пэриш работала вместе с Джеки над тем, чтобы перенести общую атмосферу джорджтаунской спальни в более просторные и более официальные покои Белого дома; в 1962 году Буден начал проектировать новую интерпретацию спальни Джеки: ткани в стиле кантри уступили место парижским шелкам, а обтянутое материей изголовье заменили деревянным, расписным а-ля Людовик XVI. Как пишут вышеупомянутые историки:
Эта комната становилась очередным образцом роскошного буденовского стиля, который был по вкусу Джейн Райтсман, герцогине Виндзорской и иже с ними… но подлинным воплощением стиля Будена была примыкающая к спальне гардеробная. Из этой маленькой угловой комнатки француз убрал все следы работы Пэриш, заменив простое звучание стиля кантри на парижские шелка и изыски стиля тромплей.
Двери гардеробной расписал парижский художник Пьер Мари Рюдель, изобразив важнейшие события жизни Джеки. Знаменательно, что среди прочего были использованы фотография 1935 года (Джеки с отцом после того, как она выиграла розетку на лонг-айлендском конном шоу), обложка «Очерков о мужестве» и снимок из Look, где Джеки падает с лошади. Эстампы и цветные гравюры на стенах иллюстрировали великое прошлое Франции, которое Джеки и Буден воссоздавали в стенах Белого дома. Особенно Джеки нравилась гравюра начала XIX века, изображающая императрицу Жозефину, которую Джеки считала во многом сродни себе: в жилах Жозефины текла креольская кровь, она любила красивое и была женой блестящего, властного, но вероломного человека.
Убранство Овального кабинета, центра президентского Белого дома, изменили в 1961 году по проекту Джеки и миссис Пэриш, сохранив зеленые портьеры и ковры эпохи Трумэна и добавив знаменитый письменный стол Хейса, ставший впоследствии чуть ли не символом правления Кеннеди. Найденный Джеки на первом этаже Белого дома, этот стол, изготовленный из шпангоутов корабля «Резолют» и подаренный королевой Викторией президенту Ратерфорду Хейсу в знак англо-американской дружбы, идеально подходил для одного из самых симпатизирующих Англии президентов ХХ века. Но к середине 1962 года появился новый проект – общее детище Джона, Джеки и Будена, – задуманный для поддержания нового имиджа Кеннеди, который можно охарактеризовать как «имперский».
Постепенное усиление позиций Будена совпало с превращением Джеки из относительно безвестной джорджтаунской домохозяйки в блестящую первую леди, жену самого влиятельного человека на свете и звезду. Простой стиль Систер Пэриш с ее ситцами уступил место шелкам и муарам, достойным Версаля и «короля-солнце».
Джеки разозлилась на статьи Максин Чешир – одна из них вышла под заголовком «Спрятанный мистер Буден» – именно из-за того, что пронырливая журналистка «раскрыла» Будена. Джеки боялась, что участие иностранного дизайнера политически навредит Джону и негативно отразится на всем проекте. Подвергнувшись в свое время резкой критике прессы за свои парижские туалеты, Джеки опасалась рассердить американцев тем, что к реставрации дома главы государства привлекли иностранца. Дюпон и Систер Пэриш были талантливы и сведущи, но самое важное для Джеки – их присутствие в реставрационном проекте помогало утаить участие Стефана Будена. Джеки любила действовать скрытно и не хуже Макиавелли добивалась желаемого, избегая политических неприятностей.