Жалкая
Шрифт:
— Ты тот парень, с которым мы встречаемся?
Она облизнула свои ярко-красные губы.
— Верно, — говорю я, ставя стакан на место, а затем поднимаю руку, чтобы потереть челюсть. — Проблемы с этим?
Она наклоняет голову, отчего ее темно-коричневый хвост отклоняется в сторону и падает на плечо.
— Ты просто… не такой, как я ожидала.
Моя ухмылка растет, и я наклоняюсь, пока край стола не упирается мне в грудину.
— Я редко бываю тем, кого люди ожидают.
Зик усмехается, указывая на меня толстым
— Не подкатывайся, блять, к ней.
— Почему, у тебя есть парень? — я подмигиваю, и её щеки становятся ещё более яркого пунцового цвета.
— Может быть, — отвечает она, улыбаясь, когда садится напротив меня. Она протягивает руку, постукивая своими красными ногтями по столу.
Мой взгляд падает на маленький трилистник, вытатуированный на внутренней стороне её запястья, скрытый под тонкими браслетами из розового золота.
Зик сидит рядом с ней, закинув ногу на противоположном колене, наблюдая за мной. Я не отрываю взгляда от Дороти, но чувствую его пристальный взгляд, и беспокойство пробегает по моим бокам, заставляя задуматься, может, он все-таки не на нашей стороне? Что, если это подстава.
Было глупо позволять ему увидеть моё лицо ранее.
— Итак, мы будем здесь что-то делать? — наконец говорю я. — Или ты позвонил мне только для того, чтобы потратить мое время?
Зик усмехается, проводя ладонью по своей бороде.
— Для тебя должно быть честью, что мы вообще хотим с тобой поговорить. Скип не встречается с кем попало.
Шкип — это сокращение от Шкиппера, так они называют Фаррелла.
Я поворачиваю голову влево, затем вправо, затем снова смотрю на него и пожимаю плечами.
— И все же его здесь нет, не так ли?
Золотые глаза Зика темнеют, и он подается вперед на своем сиденье, упираясь кулаком в стол.
— Ты думаешь, это игра, Брейден? Я поручился за тебя в качестве одолжения. Ты хочешь участвовать? Хочешь кусочек? Это твой шанс, больше я тебе его не дам. Так что перестань быть гребаным умником и прояви немного уважения.
Облизнув губы, я беру свой стакан и опрокидываю в себя последний глоток виски, позволяя нрапитку обжечь мое горло и согреть грудь. Когда я ставлю стакан на стол, я провожу пальцем по ободку и киваю.
— У нас длинная история, Зик, и я ценю, что ты протянул мне руку помощи. Правда, — я понижаю голос. — Но ты не думай, что можешь говорить со мной, как с одной из своих сучек. Вы, ребята, не хотите иметь со мной дела? Ничего страшного. В море полно другой рыбы. Более крупной рыбы. Тех, что родом с Сицилии и знают, что такое возможность, когда видят её.
Зик откинулся на сиденье, его брови подпрыгнули к линии волос.
— Сечёшь, о чём я? — заканчиваю я.
Он молчит, глядя на меня исподлобья, а я жду, мои внутренности трепещут от прилива крови к венам.
Наконец, на его лице появляется ухмылка.
— Да, ты,
Удовлетворение разливается по моим внутренностям. Он хорошо сыграл свою роль.
Дороти прочищает горло.
— Вот, — она расстегивает ожерелье и кладет его на стол передо мной. — Расскажи мне об этом.
Я смотрю вниз на большой зеленый изумруд. Мои нервы напряжены, мышцы подергиваются; все идет именно так, как я хочу. Но я стараюсь сохранить обыденное и ровное выражение лица.
Вздохнув, я поднимаю руку и почесываю уголок уха, прежде чем снова встретиться с ней взглядом.
— Что насчет него?
Она показывает жестом на украшение.
— Ты мне скажи. Это то, в чем ты хорош, верно?
Я беру его в руки. Тонкая розово-золотая цепочка прохладна на моих пальцах, пока я рассматриваю драгоценность.
— Ты получила это от того своего парня? — я смотрю на неё, левая сторона моего рта приподнята.
Она улыбается.
— От моего папочки.
— Так они называют это в наши дни?
Её глаза сужаются.
— От моего отца, ты гребаный извращенец.
Усмехаясь, я снова смотрю на ожерелье, прежде чем положить его обратно на стол.
— Ну, скажи своему папочке, что он нужно получить возмещение.
Её лицо опускается, и Зик садится вперед.
— Что прости? — прошипела она, её рука обхватывает цепочку и подносит её к груди.
Я пожимаю плечами.
— Это красивый камень, но он не настоящий.
— Тогда какой же он? — спрашивает она, глядя на драгоценный камень, как на яд.
— Синтетический? Да хрен его знает.
Она насмехается.
— Думаю, я бы смогла определить.
— То, что ты что-то думаешь, не делает это правдой.
Я протягиваю руку и беру её в свою, слыша её резкий вдох, когда я это делаю. Проведя пальцем по поверхности драгоценного камня, я поднимаю наши ладони так, что они отражают свет.
— Смотри. Видишь, какой камень? У него желтый подтон, — я двигаю наши руки, позволяя «изумруду» сиять. — Настоящие изумруды имеют чистый зеленый или голубоватый оттенок. Никогда не желтый.
— Но он выглядит безупречно, — она наклоняет голову.
— У настоящих изумрудов есть недостатки, милая. Как и у всех нас.
Зик кашляет.
— Как мы можем быть уверены, что ты говоришь правду?
Переглянувшись с ним, я намеренно провожу большим пальцем по тыльной стороне руки Дороти, прежде чем опустить её на стол.
— Никак.
6. ЭВЕЛИН