Жалкая
Шрифт:
Звучит хорошо, но в конце концов это все чушь. Зик может сколько угодно притворяться, что ему известна динамика нашей семьи, но это не изменит чувств, которые я испытываю. Я наблюдаю за ним с периферии, вместо того чтобы встретиться с ним взглядом.
— Как бы я ни любила строить сентиментальные связи, может, хватит?
Он усмехается, пепел от его сигареты падает на покрытые шрамами костяшки пальцев.
— Мне жаль, что ты потеряла свою сестру, Эви. Не думаю, что я когда-либо
Я сглотнула.
— Это было очень давно.
Теперь я поворачиваюсь к нему лицом, вглядываясь в его полуприкрытые глаза, его гриву волос, убранных в пучок.
— Ты вообще думаешь о своем отце, Зик?
Его черты лица меняются на что-то более тяжелое.
— Все время.
— Ты любил его?
— Я думал, мы покончили с сентиментальным дерьмом, — ворчит он.
Я поднимаю плечо.
— Я передумала.
Он подносит сигарету к губам, затягивается, прежде чем выпустить ещё одно кольцо дыма.
— Он был мудаком.
— Значит, нет?
— Да, я любил его, — он вздыхает. — Но я бы сделал всё, чтобы не стать таким, как он.
— Ну… — я делаю паузу, положив руки на живот. — Я бы сделала всё, чтобы хоть немного быть похожей на Нессу.
— Как жаль, — он садится и смотрит на меня сверху вниз. — Если бы ты была похожа на неё, то не было бы тебя.
Я вдыхаю его слова, нити отчаяния пробиваются сквозь землю и обвиваются вокруг моей груди, сжимая её до тех пор, пока моему сердцу не начинает казаться, что оно может разорваться от напряжения.
Зик встает, стряхивая пыль со своих брюк.
— Ещё увидимся, Эви.
Он уходит, а я остаюсь лежать на земле и греться в тишине.
Но впервые за многие годы одиночество кажется не столько комфортным, сколько пустым.
15. НИКОЛАС
Мотель на окраине Кинлэнда — дерьмо, но это самое незаметное место, где Сет может расположиться, чтобы мне не приходилось ехать два часа за город.
Единственный источник света на тёмной парковке — мерцающий уличный фонарь и тусклые жёлтые лампочки, освещающие дорожки. Припарковав машину, я оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что здесь больше никого нет, затем выхожу из машины и иду к последней двери слева, дважды стучусь.
Из большого мусорного контейнера в нескольких метрах от меня доносится слабый запах мусора, который заставляет меня сморщиться, а с дерева вдалеке ухает сова. Кроме этого и ровного гула машин на улице, здесь тишина, но это
Дверь со скрипом открывается, и меня встречает усталое и изможденное лицо Сета. Он радушно встречает меня и делает шаг в сторону, чтобы я вошел, а затем снова закрывает за мной дверь. Сама комната не представляет собой ничего особенного: большая кровать в центре, небольшая темно-бордовая кушетка напротив, столы, уставленные компьютерными мониторами и записывающим оборудованием; этого достаточно, чтобы я понял, что он вел наблюдение здесь не один.
Пустые кофейные чашки расставлены по столешницам, а белые контейнеры для еды наполняют комнату запахом китайской еды на вынос.
Пока я шпионил, они принимали информацию.
— Кто-нибудь ещё здесь есть? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, прежде чем перейти к дивану и сесть.
Сет качает головой, проводя рукой по бороде, но молчит, и его рост застает меня врасплох, посылая беспокойство по моим внутренностям. Я отмахиваясь от него, решив, что он просто устал, как и я.
— Завтра вечером будет подброс.
Сет берет свою кружку с конца стола и пересаживается на другую сторону дивана, нахмурив брови.
— Чего?
Я пожимаю плечами.
— Без понятия. Они не сказали, что это, просто сказали, что мы должны быть там, чтобы забрать это.
Он кивает, делая глоток из своей чашки.
— Ты не подумал спросить?
Его тон обвиняющий, он проносится через небольшое пространство между нами и ударяет меня в центр груди. Я вздрагиваю.
— Я не в том положении, чтобы задавать много вопросов, Сет. Может, я и в деле, но я всё ещё гребаный никто, понимаешь? Из-за вопросов людей убивают.
Он снова кивает головой, его глаза смотрят в мои.
— Конечно.
Раздражение зажигает мои внутренности.
— Всё в порядке?
— Это ты мне скажи, — он приподнимает плечо.
Я вскидываю руки вверх.
— Ладно, у меня нет на это времени. Если ты прослушаешь вчерашнюю аудиозапись, ты сам услышишь о подбросе.
Шлепая руками по коленям, я начинаю вставать, но останавливаюсь, когда он снова заговаривает.
— О, я прослушал аудиозапись. Жаль, что теперь её нет.
Дыхание вырывается из моих легких.
— Что, блядь, ты имеешь в виду, когда говоришь, что её нет?
Усмехаясь, он ставит свою кружку на кофейный столик, ткнув двумя пальцами себе в висок.
— Подумай секунду, Ник. Что такого могло произойти, что заставило меня почувствовать необходимость «потерять» улику?
— Я же просил тебя не называть меня так, — огрызаюсь я.
Сразу же после этих слов меня пронзает боль в груди от осознания того, насколько я похож на Эвелин.