Жан Оторва с Малахова кургана
Шрифт:
— Не так быстро, эй! — ухмыльнулся Оторва и всадил штык между лопатками беглеца. Тот повалился ничком, сраженный наповал.
— Кто следующий? — насмешливо крикнул зуав. — Больше никого?.. Тогда вперед…
Остальные растворились в темноте. Плохо только, что за время этой стычки зуав потерял след Дамы в Черном.
Другой на его месте вернулся бы к своим, раз ничего больше нельзя сделать.
Но Оторву не зря так прозвали. Он ничего не делал как другие. Его манило неизвестное и опасное, препятствия утраивали его способности. Жан устремился вперед, пробежал около двухсот метров,
Здесь он спокойно зарядил карабин и довольно пробормотал про себя:
«Скажу не хвастаясь — мы с тобой, Дружок, стоим целой роты».
Молодой человек прислушался к далеким шумам, доносившимся с равнины: глухой стук колес, ржание лошадей, позвякиванье упряжи, неясный гул… Ему были хорошо знакомы эти звуки, которые издает армия на марше.
Русские войска отступали на юг, почти бежали.
Оторва отправился дальше, рассудив, что если он и не найдет Даму в Черном, то, по крайней мере, принесет своим командирам ценные сведения о противнике.
Он дошел до берега реки — вероятно, это была Кача [97] . Перейдя речку по деревянному мосту, француз оказался среди кустов винограда, увешанных тяжелыми гроздьями. Он сорвал на ощупь виноград, съел несколько спелых кистей и отправился дальше. К несчастью, поднялся густой туман и за несколько минут затянул луну и звезды. Теперь Оторва потерял ориентиры.
Он пошел наугад, сбился с пути, снова нашел дорогу, опять потерял и наткнулся в конце концов на большой дом, каменные стены которого едва выступали из тумана.
97
Кача — речка в Крыму, длина 65 км, впадает в Черное море севернее Севастополя.
На первом этаже светилось окно. Зуав уловил звуки голосов. Он прижался ухом к стеклу и ясно различил высокий голос, тембр которого заставил его вздрогнуть.
— Приказ по союзническим армиям предусматривает бивак на Каче… Здесь, в имении князя Нахимова [98] , разместится французский генеральный штаб… Надо стереть его с лица земли… взорвать!
— Слушаюсь, княгиня, — ответил мужской голос.
— Она!.. Это она! — прошептал зуав.
98
Нахимов Павел Степанович (1802–1855 ) — русский адмирал. В 1822–1825 годах совершил кругосветное путешествие. Организатор и руководитель победного Синопского сражения (см. выше). В 1854–1855 годах успешно возглавлял героическую оборону Севастополя, где и был смертельно ранен в бою.
— Бочкина месте?
— Да, княгиня!.. В людской и в подвалах. А что же тот солдат, который вас преследовал?
— О, он давно потерял мой след, если только его не убили там, в засаде.
— Ну-ну, — усмехаясь, пробормотал Оторва. — Сейчас увидишь, что малыш еще жив.
Разговор продолжался, и отважного зуава охватил страх: заговор грозил гибелью
Нельзя было терять ни минуты. Следовало без промедления сообщить обо всем высшему командованию, чтобы оно изменило маршрут, иначе катастрофы не избежать.
И, уже не думая о том, каким образом Дама в Черном оказалась посвящена в эти тайны, Оторва, превозмогая охватившую его усталость, решил скорей возвращаться к своим. Легкий шум заставил его повернуть голову. Он отошел от окна и принялся вглядываться в густой туман.
Что-то непонятное просвистело в воздухе и обрушилось на французского разведчика. В мгновение ока его опутали и связали сетью. Сильнейший толчок свалил пленника на землю. Он был не в силах ни отбиваться, ни порвать сеть, вообще не мог двинуться.
Абсолютно беззащитный, Жан очутился в руках безжалостного врага. Раздался свист. Топоча сапогами, подбежали человек шесть. Они грубо схватили Оторву и потащили в большую комнату, залитую светом.
Перед столом стояла Дама в Черном, поигрывая кинжалом. Это страшное оружие наносит смертельные раны. Люди, притащившие зуава, положили его на стол, так что маленькая ручка, сжимающая рукоять кинжала, вполне могла достать связанного.
Зуав, однако же, не отвел глаз. Он холодно смотрел сквозь ячейки сети, опутавшей его лицо, прямо в глаза своей противнице.
Она же тихим свистящим голосом, задыхаясь от бешенства, сказала ему с невыразимой ненавистью:
— Ты для меня воплощение француза… врага моей родины… Захватчик… будь ты проклят… я ненавижу тебя. Я обещала убить тебя при третьей встрече… я не искала тебя… но ты в моих руках… и ты умрешь!
Вид занесенного над ним кинжала прибавил Оторве смелости. Он ответил:
— Это я первый поднялся сегодня на плато Альмы… это я нашел дорогу для артиллерии… это я сделал первый выстрел… Это я, наконец, водрузил французский флаг на Телеграфную вышку. Я говорю об этом, чтобы вы поняли: я не боюсь смерти. Я солдат! И я презираю вас, как солдат презирает убийцу! Подлого убийцу!
Пренебрежительный взгляд француза, его жесткая отповедь привели Даму в Черном в бешенство. Не отдавая себе отчета ни в словах, ни в поступках, охваченная неудержимой ненавистью, она всадила кинжал в грудь зуава с криком:
— Умри же!
ГЛАВА 7
Реванш Дамы в Черном. — Удар кинжалом. — В глубине подвала. — Смотрите-ка… мертвец не мертв… — Порох, вино и окорок. — Из огня да в полымя. — Мина. — Бессилие.
Когда сталь коснулась груди неустрашимого солдата, по всему телу его прошла дрожь. Сдавленный стон сорвался с его губ, отчаянный стон смелого и сильного человека, осознавшего свое бессилие перед лицом смерти.
Он слабо дернулся в своих путах, потом закрыл глаза и замер. Дама в Черном долго смотрела на него, затем отступила на шаг. Кинжал выскользнул у нее из рук и с глухим стуком упал на пол.
В ее глазах потухла та страшная ненависть, которая обжигала, словно раскаленный металл. Гнев ее исчез при виде неподвижного тела.