Жан Оторва с Малахова кургана
Шрифт:
Но храбрец не учел поистине дьявольскую изобретательность врага.
Снабдить эти двадцать бочонков взрывными устройствами, поджечь фитили и уйти — это было бы слишком просто, даже если бы они были абсолютно уверены, что подвал пуст и что никто не попробует вырвать или перерезать фитили.
Повинуясь командам начальника, люди работали с лихорадочной быстротой. Непрерывно подносились новые материалы, камни, кирпичи, доски сваливались в кучу, известь гасили вином — приносить воду было бы слишком долго.
И, как говорится, в мгновение ока выросла стена!.. Стена, которая перегородит погреб от одного края до другого, от пола до свода, и изолирует заложенную мину, защитив ее тем самым от любых посягательств. Оторва не думал о своем спасении: «Если бы я был в той части, вместе с бочонками!.. А здесь… какой от меня прок?»
Один начальник сказал другому по-французски, вероятно для того, чтобы его не поняли рабочие:
— Так англо-французские части уже?
— Да, ваше превосходительство… Они будут здесь не позже чем через пять часов.
— А сколько времени должны гореть фитили, которые подорвут мину?
— Шесть часов.
— Значит, через шесть часов?..
Другой сделал энергичный жест рукой:
— Ни души не останется!
Стена была окончена. Оставили проход только для одного человека, который подожжет фитили. Сделав свое черное дело, человек выйдет, и проход заложат за несколько минут.
— Кто поднесет огонь? — спросил первый собеседник. — Вы, ваше превосходительство, или я?
— Княгиня требует, чтобы эта честь была предоставлена ей. Она хочет сама вызвать извержение вулкана.
— Ну что ж, доложите ей, час настал!
ГЛАВА 8
Подвиги лейтенанта. — Главнокомандующий и доктор. — Мечта солдата. — Изнанка славы. — Шесть тысяч убитых! — Радостный марш. — Пушечный выстрел. — Русские топят свои корабли. — Барский дом, начиненный взрывчаткой. — Раненые. — Военачальники высшего ранга. — Военный совет. — Взрыв.
Вернемся ненадолго на поле битвы.
Товарищи Оторвы были встревожены его затянувшейся отлучкой, и, как мы знаем, не без оснований. Но раненому лейтенанту требовалась немедленная помощь, и они направились к лазарету, где без устали работал добрый доктор Фельц.
Собака по прозвищу Картечь не отставала от них ни на шаг и не спускала с них глаз. По дороге они встретили нескольких канониров [103] , посланных на разведку. Те узнали своего офицера и, радуясь тому, что он жив, присоединились к зуавам. Окружив импровизированные [104] носилки, артиллеристы рассказывали, как храбро сражался лейтенант.
103
Канонир — пушкарь, нижний чин в артиллерии.
104
Импровизирование — действие, совершаемое без предварительной подготовки; изготовление какого-либо предмета из подручного материала, на глазок.
— Вы подумайте! Зеленый юнец, молоко на губах не обсохло, а отважен, как лев.
— Мы знаем, — поддержал Бокан, — видели его в деле так же, как вас, канониров. Вы тоже ребята не промах, или не зваться мне зуавом!
— Хорошо сказано, друг! — отвечал артиллерист. — Мы сделали что могли, или мы не французы?..
— Но наш лейтенант сделал больше, чем мы, он спас пушку.
— В самом деле?
— Не сойти мне с этого места! Когда русские гусары в последний раз пошли в атаку, они обрушились на нас с обнаженными саблями, с пистолетами… страх Божий! Батарее пришлось отступить, но одна пушка досталась бы врагу… попробуй тащи, когда ни людей, ни лошадей… все спешены… кроме квартирмейстера [105] и бригадира… [106] те остались в седле чудом! А пушку уже не спасти… И тут лейтенант кидается вперед, прямо на врага и, размахивая саблей, командует: «Впрягайте… и отходите!.. Живее!» Унтер [107] и капрал живо запрягают лошадей, пришпоривают их, а офицер, раздавая удары направо и налево, встречает смерть. Видите, как они его разделали!.. Но пушка была спасена! Да, наш лейтенант — парень что надо.
105
Квартирмейстер — военнослужащий, ведающий размещением войск по квартирам, занимающийся снабжением, организацией походных маршей.
106
Бригадир — военный чин, младший командир в кавалерии Франции, соответствующий капралу в пехоте.
107
Унтер (унтер-офицер) — общее название младшего командного состава в армиях многих стран.
…Процессия двинулась дальше, мимо палатки главнокомандующего, где за полотнищем слышались движение и шум.
После ужасного приступа Сент-Арно наконец пришел в сознание, но испытывал жестокие муки. По его бледному лицу струился пот, глаза смотрели невидящим взглядом, собрав всю свою волю, он не мог подавить стоны.
Главный врач армии, Мишель Леви, сидел рядом, не спуская с него глаз, и старался выглядеть спокойным.
Маршала не обманешь, он произнес прерывающимся голосом:
— Я говорю с тобой не как начальник… а как друг юности… товарищ по оружию… Меня отравили?.. Скажи правду… прошу тебя…
— Да, отравили…
— О, презренная… Я обречен, ведь так?
— Я… я надеюсь вас вытащить.
— Хорошо!.. Я понимаю… мне осталось только одно… передать командование… старейшему командиру дивизии… Канроберу… и ждать смерти…
— Нет, маршал… еще нет… Вы сильный человек… вы полны энергии, и я не теряю надежды.
— Ты даешь мне слово?
— Слово чести!
— Хорошо… благодарю тебя!.. Я буду ждать…
Никто ни словом не помянул Даму в Черном, ее таинственное бегство, роковое стечение обстоятельств, которое благоприятствовало и преступлению, и исчезновению княгини. Маршал полагал, что у нее в армии есть сообщники, возможно даже в его собственном окружении!.. Ведь во время обморока у него украли бумаги с именами предателей, которые принес старшина!
А этот молодой офицер-шотландец, что появился так внезапно и прервал беседу маршала с пленницей, разве он не подозрителен? Он был чем-то встревожен, хотя держался уверенно… Маршалу вспомнились детали, на которые он раньше не обращал внимания.
Надо было бы всмотреться, разузнать, подвергнуть допросу, безжалостно наказать виновных… для общего блага!
А он лежал, раздавленный страданием, умирающий, сраженный в самый час торжества!..
Все эти мысли обжигали мозг главнокомандующего, и он добавил слабеющим голосом:
— О, жизнь!.. Жизнь, которую я так безумно растратил… Еще бы несколько дней… несколько часов… чтобы отдать почести тем, кто погиб за отечество… О, как я страдаю!.. Боже, как я страдаю!
Прошла ночь, ужасная, мучительная, и только под утро, получив большую порцию опиума [108] , он ненадолго заснул.
Стратегические соображения требовали бы немедленного выступления союзной армии, стремительного броска на Севастополь, упорного преследования русской армии. Она и так отступала по всему фронту, и новая атака разметала бы ее по Херсонесскому плато. А там — кто знает? — может, удалось бы добиться сдачи русских и захватить Севастополь!..
108
Опиум — высушенный сок незрелых семенных коробочек мака; применяется в медицине как обезболивающее средство; наркотик.