Жандарм 5
Шрифт:
Напряжение нарастало. Для окружающих. Я же полностью был уверен в себе и кроме соперника контролировал еще и пространство вокруг нас. Потому и заметил небольшую кочку, оказавшуюся на территории импровизированного дуэльного круга. Именно к этой кочке я и «повел» своего противника. Шаг. Шаг. Еще один…
— Черт! — зло выругался Павел, медленно вставая с земли.
Все произошло в доли секунды. Осторожно отступая от меня, Пожарский не заметил препятствия на земле и чуть не запнулся о кочку. Он не упал, но потерял концентрацию и выпустил мой клинок из зоны собственного внимания. Чем я и воспользовался, тут же остановив «писать восьмерки» и совершив молниеносный выпад. Легкий тычок в грудь Павла не только завершился небольшим проколом и выступлением крови на его одежде, но и падением парня. Неустойчивое положение, растерянность, испуг… Похоже опыта у Пожарского не только в дуэлях, но и фехтовании не очень много. Даже удивительно, что он потребовал сражение холодным оружием.
— Победитель — Григорий Бологовский, — со вздохом констатировал Николай.
— Господа, надеюсь, больше претензий ко мне нет? — уточнил я перед тем, как попрощаться с братьями Пожарскими.
Получив заверения, что все улажено, я попрощался с Анатолием, поблагодарив его за роль моего секунданта, и отправился в отделение.
Прибыл я на рабочее место уже после одиннадцати часов. Из подчиненных в кабинете сидел лишь поручик Гнедин. Остальные «отметились», как мне передал Егор Васильевич, оставили бумаги для меня по проведенным вчера работам и умотали по делам. Я коротко ознакомился с тем, что они «накопали». Как обычно за последние дни — ничего. Лишь подпоручик Лукьянов в своем ежедневном отчете упомянул, что есть зацепка по одному из посещавших Пахомова людей и он сегодня будет ее проверять.
— И еще, Григорий Мстиславович, — задержал меня Гнедин, когда я уже собирался пойти в свой кабинет. — Тут мальчишка один забегал. Просил вам лично в руки записку передать.
Я молча забрал небольшой оторванный от газеты листок и прочитал корявую надпись, начерканную на свободном от текста поле: жду вас сегодня после вечерней молитвы у доходного дома, С.
— Спасибо, Егор Васильевич. Больше ничего тот мальчишка не передавал? Может на словах?
— Никак нет-с.
Отпустив подпоручика, я все же дошел до своего кабинета и уселся в кресло. Время встречи понятно. Кто отправил — тоже догадываюсь. Но вот какой доходный дом имелся в виду? В итоге перебирая память, решил остановиться на одном наиболее вероятном варианте.
До самого вечера особых дел не появилось, и я отправился домой пораньше. Сегодня пятница — мальчишки из школы возвращаются, да и Катю можно на выходные забрать. Вот только назначенная встреча все портила. У сестры занятия еще не закончились, а как завершатся — уже мне нужно будет на встречу отправляться. Пришлось брать Ольгу и с ней ехать в Катину гимназию. Там представил девушку администрации заведения и предупредил, что она имеет право забирать Катю вместо меня и является моим доверенным лицом. Даже соответствующую бумагу тут же пришлось написать и отдать лично директору гимназии Трубецкой.
И только разобравшись с этим вопросом, я поймал конку и отправился на встречу с автором записки.
Успел я вовремя. И даже место угадал правильно. Сергей, а записка была именно от него, ждал меня на углу доходного дома, в котором меня оглушили и ограбили при первом посещении столицы. Конку я покинул еще за два дома до места встречи и неторопливо шел по улице, не показывая, что заметил парня. Тот тоже сделал вид, что не знает меня и лишь, когда я проходил мимо, шепнул:
— В конце улицы сверните налево. Там дальше будет лавочка, за которой есть проход во двор. Жду вас там.
Никак не показав, что я его услышал, я тем же шагом двинулся дальше.
Все оказалось ровно так, как описал Сергей. И проход за лавочкой и даже небольшой натоптанная по снегу тропка к нему. А вот сам дворик оказался небольшим — шагов двадцать в поперечнике. По центру — колодец, а в домах слева и справа двери для жильцов. Напротив прохода во дворик глухая стена. Окна во двор в домах не выходили, что было странно. Зато к нам никто незамеченным не подойдет и со стороны нас не видно.
Наконец из двери дома слева вышел Сергей и, зябко передернув плечами, подошел ко мне.
— Григорий Мстиславович, у нас мало времени, — начал Сергей.
— Тогда говори, что случилось, что ты позвал меня на встречу?
— Я все сделал так, как вы мне советовали. Удалось войти в состав одной из революционных ячеек. Признаться, я до последнего думал, что вы преувеличиваете, но слышали бы вы, о чем они говорят!
Сергей был не на шутку напуган. Пришлось его ободрить и немного успокоить, что пока ничего непоправимого не случилось и в наших силах не дать им совершить преступление. Собравшись с духом, Сергей продолжил.
— Вы были правы. Революционеры собираются воспользоваться ходом отца Никодима. Вот только перед этим собираются обратить вашу же идею против вас! Ну не конкретно против вас, — смутился Сергей, — а против власти вообще. Сейчас-то рабочие бастуют не нарушая формально правил. А революционеры хотят подбить их на активные стачки! Есть вроде у них возможности подбить на это рабочих на Путиловском заводе. Причем они почему-то уверены, что владелец завода поступит самым суровым образом! Чуть ли не стрелять будет, хотя по-моему и чушь это. Но что бы там ни произошло, все это будет рассказано, как произвол власти и что нас за рабов держат. Листовки уже готовятся. И сразу после той стачки хотят такие же организовать по всей Москве, а может даже и стране! И вот когда отец Никодим пойдет со своим письмом к императору-батюшке, то там уже будет написано не то, под чем рабочие до этого подписывались, а совсем иное. Революционеры уверены, что император это не примет и осерчает дюже. Настолько, что прикажет разогнать ход полицией или даже армией. Вы бы видели их лица, когда они говорили о таком! Им же это нравится! Они же счастье испытывают от одной лишь мысли, что император армию на люд простой направит! Вот что страшно!
— Постой, а почему они уверены, что отец Никодим передаст письмо с измененными требованиями? И даже если письмо подменят, он ведь сам его зачитывать будет. Неужто не поймет, что там иное написано?
— Я тот же вопрос задал, когда о подмене письма услышал. Но мне ответили, чтобы я не переживал. Я уж грешным делом подумал, что отец Никодим с ними…
— А он не с ними?
— Не понял я, — признался Сергей. — Может, его как-то обмануть думают, или испугать так, что выбора у него не будет окромя того, чтобы письмо то зачитать. Не ведаю, — развел руками Сергей.
— Провокации на самом ходе будут? — задал я беспокоящий меня вопрос.
— Если ход остановить попытаются — обязательно, — мрачно кивнул парень. — Если дадут дойти — то только крик будет, а после — ожидание, что император скажет и как себя поведет.
— Император ведь может сказать, что письмо прочитал и думать будет. А потом издать указ, в котором подтвердить, что принимает нужды подданных с их описанием — тем, что в настоящем письме есть, — заметил я.
— Не получится, — покачал головой Сергей. — Зачитывать письмо по мнению революционеров отец Никодим будет при всем народе, что на ход соберется. Как только дойдут и дождутся императора, тогда и зачитает. Но даже если император не выйдет, все равно зачитает. В этом все уверены. Тут уж скрыть, что написано, не получится.