Жандарм
Шрифт:
– Смею вас заверить, господин майор, он имеет этот опыт, – неожиданно для всех вмешался Имеретинский. – Подпоручик имеет на своем личном счету редут и укрепление. Траншеи я не считаю. Что еще вам потребуется?
– Пушки и стрелки. Будем брать, пока есть возможность.
– Взвод горных орудий с двойным комплектом снарядов и стрелковая рота прибудут к вам через два часа. Господин капитан?
– Две батареи пеших и батарея конная. Саперная рота, три стрелковые роты.
– Вместо стрелков получите пластунов. Вы ведь с ними отлично воевали.
– Благодарю, ваше превосходительство. Вот это подарок. – Повеселевший от таких новостей Михайлов, как мне показалось, хотел что-то еще спросить, но сдержался. Однако от Имеретинского это не ускользнуло. И похоже, он догадался о невысказанной
– А вот скорострелок нет, и были бы, не дал, самому нужны.
Дальше пошли чисто рабочие моменты: решались вопросы взаимодействия с артиллерией, вопросы связи, утрясались сигналы, время и места движения частей, в общем, то, о чем не любят вспоминать в мемуарах. Нудная и тяжелая работа. Кстати, телеграфными батальонами была установлена связь со всеми начальниками участков наступления. Вдобавок теперь главная квартира могла в реальном времени вести сражение на всех направлениях.
После совещания, вернувшись в расположение, мы стали готовить отряд к завтрашнему бою. На сегодняшний день в отряде числилось девяносто три строевых и тридцать два нестроевых. В мою группу вошли двадцать саперов из двадцати шести, три снайпера, [34] четыре разведчика и тридцать штурмовиков. Саперы, как всегда, были вооружены винчестерами плюс гранаты, фугасы и мины. Защита: бронник и шлем – у всех. У штурмовиков только одному отделению я приказал надеть защиту, два оставшихся играли роль легкой пехоты, но гранаты и штурмовые заряды были у каждого.
34
Понятия «снайпер» еще не было, его заменял стрелок. Но когда в части все стрелки, то для удобства было введено отдельно наименование особо меткого стрелка.
Прибывшие вскоре стрелки и артиллеристы были хоть и в потрепанной форме, но вид имели бравый. Сразу видно повоевавших людей. Моя тревога – как воспримут прибывшие ко мне части подчинение жандармам, да и младшему по званию, – оказалась напрасной. Стрелки были из 3-й бригады и отлично помнили Ловчу, артиллеристы оказались еще теми сорвиголовами и, узнав план атаки, немедленно приступили к его выполнению. М-да, нехорошо получилось. Нахамил человеку, а он в ответ такие подарки делает. Два трехфунтовых орудия просто идеально подходили для действий в цепи.
Как только стемнело, я со всем отрядом и офицерами-артиллеристами выступил на нейтралку. Сверившись с картой, мы начали очень осторожно обустраивать места для орудий. Турки, находившиеся в шестистах метрах, пока ничего не заподозрили. По сути, я построил огневые точки, из которых можно фланкировать траншеи и редут. К ним добавили окопы, и получился небольшой земляной форт. После полуночи расчеты доставили на позиции разобранные пушки и, соблюдая тишину, начали их собирать.
В шесть тридцать передовые группы были на исходных позициях. Расстояние до турецкой траншеи было метров пятьдесят. Похоже, приготовления к штурму удалось сохранить в секрете. Стоящий часовой был ополченцем, вернее, он был одет как ополченец, хотя это уже не важно. Работаем. Тихо, словно змеи, заскользили к нему разведчики. Все, готово, теперь вслед за ними бесшумно скользят штурмовики. Тишина. Знак. Теперь ползем мы, саперы. Вот и траншея, впереди шло отделение саперов, следом штурмовики, затем я с саперами, штурмовиками, разведчиками и снайперами. Одно отделение штурмовиков осталось прикрывать тыл.
Выстрел. Все. Конец скрытности, выхватываю сигналку Сытина и стреляю. Над нами красиво вспухает и разгорается красный шар. И почти сразу раздается залп осадной батареи, и спустя секунды на редуте поднимаются восемь столбов земли. На траншеи обрушивается огонь пяти батарей. Впереди захлопали выстрелы, ага, это турки, спасающиеся от огня, рванули к нам. Десять минут длился налет, но даже нам кажется, что прошло не менее получаса, про турок могу сказать, что им он показался вечностью. Огонь переносится на редут. А по первой траншее продолжают стрелять горные трехфунтовки.
– Вперед! – ору я.
Просто по опыту знаю, что нелегко поднять
35
Для обычной практики, когда выпускали не более двадцати патронов за весь бой, это было фантастикой.
– Останетесь здесь, – сказал я разведчику. – Зажмете турок, чтобы сюда не забрались. Если невмоготу будет, тогда отходи.
Глава 17
Впереди захлопали выстрелы, и следом взорвалось три гранаты. Однако движение отряда не замедлилось, и спустя минуты две я увидел четверых турецких солдат, лежавших на дне траншеи. Все, сломались, не выдержали нашего натиска, это были последние, кто решил драться. И, подтверждая мои выводы, из траншеи стали выскакивать ополченцы и немногочисленные солдаты, устремившиеся в тыл. Саперы и штурмовики резерва немедленно открыли огонь по отступающим туркам, передовые усилили натиск, вернее, они просто рванули вперед, воспользовавшись отступлением противника. Спустя три минуты траншея была захвачена.
Взрыв. Взрыв. Взрыв. Взрыв. Взрыв. Взрыв. Взрыв. И так уже пятнадцать минут. Один выстрел в минуту из полевого и один в пять минут из осадного орудия. Артиллеристы извлекли уроки из прошлых штурмов: разрушить укрепления турок из полевых орудий очень тяжело, практически нереально. А осадных в армии раз-два и обчелся. Поэтому было решено просто вести беспокоящий огонь, не давая туркам возможности стрелять по нашим сосредотачивающимся для атаки частям.
Сейчас я нахожусь во второй траншее, где кроме моей группы находится стрелковая рота, батальон кубанцев и 1-й батальон ярославцев. 2-й и 3-й батальоны находятся в первой траншее. Кстати, при ее занятии я не потерял ни одного человека ни убитым и не раненым. И не только за счет высокой выучки бойцов, но и за счет внезапности, в этот раз наше командование переиграло Осман-пашу. До последнего светлого часа все части оставались на своих местах, бомбардировка турецких укреплений не проводилась, и нам удалось застать противника врасплох, в обеих траншеях находились в основном ополченцы, с вкраплениями кадровых солдат. В результате эти силы не могли противостоять моей элитной группе. У них не было ни единого шанса, и траншеи, для захвата которых в прошлый штурм положили десятки солдат, обошлись нам в трое убитых и семь раненых. Пара солдат и с десяток ополченцев в первой траншее решили сопротивляться. В общем, ярославцы пленных брать не стали.
– Готовы? – кричу сидящему рядом штабс-капитану Семенову, командиру роты стрелков. – Как только увидите сигнальную ракету, сразу идите за мной.
– Подпоручик, – вот вредины, как «свои», так поручик, [36] – я все отлично знаю и помню.
– Вот и хорошо, но повторение – мать учения. – Я не сильно «щелкаю» по носу армейца. Ничего страшного, переживет, а то гонора у них многовато. – Вперед!!! – рычу, видя, как в небе, рассыпая искры, падает ракета.
Вылетев из траншеи, мы побежали к редуту, до него было не более ста пятидесяти метров, но по открытой местности да вдобавок в горку. Мы преодолели метров тридцать, когда за нами показались стрелки. Так, пока все по плану. А вот и турки. На валу показались первые очухавшиеся аскеры, сразу открывшие по нам огонь. Но с полнокровной стрелковой ротой они не смогли тягаться, выделенные мне стрелки просто подмели вал, как метлой.
36
Обычно приставка «под» опускалась.