Жандарм

Саликов Андрей

Утро принесло хлопоты, но приятные. Едва узнав, что я проснулся, вошедший ко мне Фомич положил на стул новую форму. Новыми в ней были только брюки, а остальное просто нашивалось на мундир, но все равно весь отряд называл ее новой. Мгновенно умывшись и приведя себя в порядок, я с некоторым волнением надел форму.

– Ну как?

– Вашбродь, хороша, куда там гвардейцам. – Но, поймав мой взгляд, старый унтер серьезно сказал: – Только сразу видно, за что мы ее получили. Кровушка за версту видна.

– Ничего. Мы своей не меньше

пролили. Переодеться всему личному составу. Командиру и раненым собрать форму, продукты. Через полчаса выступаем.

Попадавшиеся солдаты и офицеры с удивлением провожали взглядами нашу колонну. Их можно понять: жандармы, в таком количестве, да вдобавок в невиданной никем форме. Задираться с нами не стали даже попавшиеся по дороге лейб-егеря. Этому способствовали и винтовки с револьверами, и, естественно, ножи. Я ограничился «вессоном» и «вишней». Да, не по уставу, но саблей я не владел и не видел смысла таскать обузу.

Госпитали действующей армии… Если за кучу трупов, что я положил, нисколько не переживал, то при упоминании лазаретов только стыдливо отводил глаза. Просто за них с меня спросят ТАМ. За то, что смолчал, отступил. Боевые офицеры, не боящиеся ни черта, ни Бога, бледнели при одной мысли о ранении. Что в них творилось, с трудом поддавалось разуму: воровство царило дичайшее, санитарные нормы и рядом не ночевали, и все это покоилось на мощном фундаменте Ник-Ника. Все молчали.

– Доктор, не подскажете, где лежит капитан Михайлов? – спросил я у вышедшего из ворот госпиталя жутко усталого врача.

– К чему вам это? – по привычке начал док, но тут же осекся. Таких жандармов он видел впервые и решил не лезть на рожон.

– Он наш командир, – успокоил его.

– Вторая палата, прямо, затем вторая дверь направо.

– Спасибо, доктор, – поблагодарил я. – Так, Никифоров, идешь к раненым, и смотри, как у них. Если еда плохая или лечат плохо – тогда сразу ко мне. Понял?

– Так точно, вашбродь.

– Тогда не теряй времени, – напутствовал я ефрейтора, направляясь к Михайлову.

Дойдя до нужной двери, я вошел в палату. Небольшая комнатушка, лишенная окон. Духота, единственным источником света является чадящая коптилка на столе. М-да. Похоже, лежать с жандармом никто не желает. В помещении, рассчитанном на четыре койки, сейчас лежит один Михайлов.

– Здравствуйте, Алексей Иванович.

– А, Сергей, проходи, что это у тебя? – спросил он, увидев, как двое саперов аккуратно раскладывают принесенные с собой свертки.

– Продукты свежие, форма новая, ну и… – Я сделал жест, понятный каждому русскому человеку.

Вот только его реакция мне не понравилась. Безразличие и отрешенность были у него в глазах. Заостренные черты лица, бледность и даже следы сажи. Немытые руки поверх грязного одеяла. Похоже, это никого не смущает, значит, так дела обстоят во всем госпитале.

– Командир, что с тобой?

– Со мной ничего, все, все…

– Прекрати

истерику, ты боевой офицер, командир отряда осназа, а не истеричная гимназистка, – оборвал я его причитания. – Что, не годен к строевой? А скажите мне, господин капитан, это вам коновалы местные сказали или вы сами так решили? Если сами, то да, тогда вам на покой пора. Что? Ах, не вы решили, а доктора сказали? Тогда сделайте им гадость, останьтесь в корпусе. Алексей Иванович, плюнь ты на них, я стольких офицеров знаю, которые без ног воевали, а ты обе ноги сохранил. Главное, не сдавайся.

– Ладно, заканчивай мне проповедь читать. – Смущенный Михайлов оборвал мой монолог. – Как у вас дела?

– У нас? – Я задумался. – Интересные у нас дела творятся. Вчера приходили подполковник Зотов и с ним пара офицеров. Один явный новичок, но подполковник его охарактеризовал сыщиком от Бога.

– Та-ак. И что дальше? Кому мы теперь подчиняемся?

– Зотов сказал, что ему, и кроме этого обещал пополнение.

– Когда?

– А вот об этом он не сказал. Ни времени, ни сколько человек ждать.

– Хреново. Похоже на Никополь.

– Вот и я о том же думаю. И кроме того, сколько по подвалам и лесам турок прячется? Ведь не все сдались. Два штурма было, и сколько наших раненых к ним в руки попали, никто не знает. А какие они вещи творят с пленными…

– Да, пожалуй, ты прав. Зачищать будете?

– Не знаю, но Овцына на всякий случай в леса отправлю. Мы на старом месте стоим, так что вечером, как стемнеет, нас и не видно.

– Молодец, ладно, ты сейчас куда пойдешь?

– Загляну к начальству, – с улыбкой указываю на потолок.

– Иди. Сергей, – окликает меня Михайлов уже у двери, – спасибо.

Во дворе меня ждали солдаты. Но их взгляды… Похоже, что в этот раз смолчать не удастся. Прежние лазареты тоже были далеки от нормальных, но такого увидеть просто никто не ожидал.

– Становись. – Команда ефрейтора оборвала разговоры.

– Найдите мне врача, – приказал я Никифорову. – Отойдем. Что, так плохо?

– Так точно, вашбродь, жуть. – И тихо добавил: – Уж лучше бы ребятам сразу, не мучились бы. Трое уже померли.

– Что вам надо, подпоручик? – раздраженно спросил давешний врач.

– Сущий пустяк. – Я начал заводиться. – Просто нормальное исполнение своих обязанностей. Я немного требую? Почему-то не видно врачей, это не лазарет, а хрен знает что.

– Не шумите, нас здесь только двое на ногах остались. Двое умерли, еще двое лежат в тифозном карантине. [41] Извините, просто третьи сутки практически не сплю.

– Простите. Я не знал. – Мне просто хотелось сейчас провалиться сквозь землю.

41

Реальный случай.