Жандарм
Шрифт:
– УРА-А-А-А-А!!!
За спиной постепенно нарастал рев атакующих батальонов. Повернувшись на звук, я понял, какой окажется судьба редута. Атакующий вал пехоты было не остановить. Полк готовился люто отомстить за погибших.
Банг! Банг! Оба орудия редута выплевывают картечь.
– Синицын, Иванов, уничтожить орудия! Вперед, быстро.
Я здорово рискую, но иначе турецкие пушкари сумеют взять за свою смерть хорошую цену. И мы несемся сломя голову, не обращая внимания на огонь. Перепрыгиваю через тело сапера, руки сами достают гранату, шестьдесят метров. Бросок. Винчестер в руки, и ускоряюсь насколько возможно.
Банг! Банг! Рявкнули вновь орудия редута.
Вперед, только вперед. Взлетаем на вал, и стреляю в оказавшегося рядом турка. Падаю на живот и стреляю в набегающих. Полтора десятка винчестеров саперов гасят атаку ненадолго, но именно этого хватает, чтобы стрелковая рота сумела добежать до вала.
Взрыв. ВЗРЫВ! Снаряды у орудий, похоже,
– Вперед!!! За мной!!! – реву я.
Пока турки не очухались, надо использовать этот шанс. Дальше все завертелось в кровавой круговерти. Гранаты. Огонь ружей и бой штыками. Мы шли с жутким размеренным ритмом машины. Машины смерти.
– УРА-А-А!!!
Это уже не походило на боевой клич. Что-то жуткое, древнее, вырвавшееся наконец наружу и овладевшее наконец людьми. Удар дорвавшихся до врага ярославцев был жутким. Они не стреляли, а только шли в штыки.
– Стоять! К выходу! Стрелять, не дать уйти никому! – орал я.
Оттянувшись, моя группа вместе со стрелками перекрыла единственный удобный выход из редута, попытавшихся выбраться турок мы просто расстреливали. И им еще повезло, остальных вырезали безо всякой пощады. Плевать, турки не лучше относились к нашим раненым, так что они сами отведали своего варева.
– Поручик, захватите левую траншею, – прокричал мне в ухо капитан Блинов. – Здесь мы сами справимся.
– Есть. Господин капитан, – обратился я к командиру стрелков, – отходим.
Штабс не стал препираться и постепенно заменил своих стрелков присланной ротой 1-го батальона. Приказ о нашем выходе из боя был полностью оправдан, наиболее ретивых турок мы перестреляли и сейчас просто стояли в стороне и смотрели, как другие воюют. Осмотрев местность, я здорово приуныл: траншею, которую мне предстояло захватить, прикрывали еще три. Если действовать по уму, то придется сначала взять левую, а иначе понесем большие потери. Все это я изложил командиру стрелков, который со мной полностью согласился. Нет, имей я сейчас те орудия, что мне придали в начале штурма, тогда можно было и наплевать на эту траншею. Вот только они где-то застряли, и добраться до них не было никакой возможности. Несомненным плюсом являлось и то, что ее уже атаковали казанцы. [37] Скрытно сосредоточившись, мы приготовились к атаке. До позиции турок было не более ста – ста двадцати метров.
37
64-й Казанский пехотный полк.
– Вперед! – прорычал я.
Саперы и штурмовики рванули в траншею турок. Тех врасплох, к сожалению, застать не удалось, буквально через пару секунд с десяток турок открыли по нам огонь. Все мгновенно попадали, но пару человек зацепило, как и что с ними – выяснять было некогда. Стрелки в ответ открыли плотный огонь по противнику, стараясь не дать ему стрелять, а мы поползли к траншее. Шестьдесят метров мы проползли на пузе, под огнем, пока не смогли воспользоваться гранатами. Несмотря на огонь стрелков, турки отстреливались отчаянно. У меня на глазах штурмовику пулей буквально разнесло голову. Наконец, ползущие впереди закидали турок гранатами, а потом все рванули вперед, пока те не очухались. Как уже не раз делал, левой рукой выхватил «вессон», а в правую руку привычно легла лопатка, прыжок через бруствер, и я приземлился в траншею турок. Там уже вовсю шла рукопашная схватка. Дважды выстрелил в аскера, пытающегося заколоть упавшего сапера, отбиваю нацеленный в меня штык, и одетый в гражданскую одежду турок валится с разрубленной шеей. Все, схватка закончилась. Зацепились, ребята отлично знают, что надо делать дальше. Не останавливаясь, сразу начинают зачищать пару блиндажей, из которых пытаются отстреливаться. Наверное, я впервые так видел работу саперов: отточенными движениями четверка блокировала выходы, а пара аккуратно закинула внутрь штурмовые заряды. Взрыв, второй. Все, после этого живых там не должно остаться, но пара саперов скользнула внутрь, спустя полминуты они появились. Молодцы, за спину можно не беспокоиться.
– Бегут! – Радостный, звенящий крик врывается в уши. – Бегут!
Не менее полутора сотен турок драпают в сторону второй линии обороны. Правда, это ополченцы. Аскеры так и не побежали, и казанцы их всех вырезали.
– Немов, остаешься здесь с отделением. Прикроешь фланг.
– Есть. Вашбродь, смотрите.
Да, паника страшная вещь, глядя на ополченцев, побежали и солдаты из остальных траншей. Вот только это им мало помогло. За ними сразу бросились козловцы и воронежцы. Единственное, что беглецы сделали, – так это стали живым щитом. С редута Араб-табия по ним отк рыли огонь, выкосивший своих солдат, словно коса. Но дело было сделано, полки, поймавшие кураж, наплевав на огонь, ворвались в редут. На нашем участке турецкая оборона рухнула.
– Отряд, равняйсь! Смирно! – Печатая
– Здорово, осназовцы!
– Здравие желаем, вашвысокбродь!
– Слушай приказ шефа отдельного корпуса жандармов. [38] «Ввиду представления знаков отличия за доблесть, проявленную на поле боя, объявляю обязательным для всех чинов отряда, как офицеров, так и солдат, ношение следующих форменных отличий:
38
Реальные приказы по армии 1917 г. «Ввиду представления добровольческим батальонам права устанавливать для своей части отличия обмундирования, объявляю обязательным для всех чинов батальона, как офицеров, так и солдат, ношение следующих форменных отличий, выработанных солдатами и офицерами батальона:
а) на кокарде головного убора носить адамову голову с мечами и лавровым венком;
б) пуговицы иметь защитного цвета или серебряные;
в) погоны офицеров и солдат – черные (бархатные, суконные или шелковые), просветы и канты на офицерских погонах – белые, звездочки и шифровки – серебряные; солдатские погоны обшиты узким серебряным галуном (по образцу юнкерских погон); все нашивки для отличия званий делать из серебряного галуна;
г) офицерам и солдатам носить исключительно лишь рубашки защитного цвета с карманами на груди; рукава выше обшлага обшить узким серебряным галуном и равной ширины с ним черной бархатной тесьмой, причем серебряный галун должен быть нашит со стороны локтя, а черная тесьма – со стороны кисти; такую же черно-белую нашивку иметь на груди от воротника до конца разреза гимнастерки, причем черная сторона нашивки – со стороны разреза; на правом рукаве нашить, согласно приказа Главковерха, черно-красный угол;
д) шаровары по возможности всем иметь черные или темные с нашитым вместо канта серебряным галуном;
е) на шинели петлицы – черные с белым кантом из того же материала, что и погоны; остальные отличия те же, что и на рубахе, исключая продольной нашивки на груди.
Разрешается серебряный галун и бархатную тесьму заменять любой материей того же цвета.
Командир „Батальона Смерти” Генерального штаба полковник Бастраков».
Оперативный приказ батальону № 2 от 14 июля 1917.
РГВИА. Ф. 3471. Оп. 1. Д. 4. Л. 3.
«Череп с мечами желательно носить на погонах и на фуражке вместо кокарды. Шеврон малиново-черный; носка на левом рукаве, конусом книзу, причем малиновая лента снаружи, а черная внутри. Для наиболее отличившихся в бою гренадеров, кроме очередного общего награждения по Георгиевскому Статуту, желательно установить, в виде особой награды, нагрудный знак: на красно-черной ленте черный металлический череп со скрещенными под ним двумя мечами».
Протокол заседания комитета батальона от 3 июля 1917.
РГВИА. Ф. 3466. Оп. 1. Д. 1. Л. 32–32 об.
а) на кокарде головного убора носить адамову голову с костями. Череп с костями носить на погонах и на фуражке вместо кокарды. Для наиболее отличившихся в бою офицеров и солдат, кроме очередного общего награждения по Георгиевскому Статуту, желательно установить, в виде особой награды, нагрудный знак: на красно-черной ленте черный металлический череп со скрещенными под ним двумя мечами;
б) пуговицы иметь серебряные;
в) погоны офицеров и солдат – черные (бархатные, суконные или шелковые), просветы и канты на офицерских погонах – белые, звездочки и шифровки – серебряные; солдатские погоны обшиты узким серебряным галуном (по образцу юнкерских погон); все нашивки для отличия званий делать из серебряного галуна;
г) офицерам и солдатам на правом рукаве нашить черно-красный угол, конусом книзу, причем малиновая лента снаружи, а черная внутри;
д) шаровары по возможности всем иметь черные или темные с нашитым вместо канта серебряным галуном;
е) на шинели петлицы – черные с белым кантом из того же материала, что и погоны; остальные отличия те же, что и на мундире».
Все. Что я хотел, сделал, кто сможет большее – пусть попробует. Теперь можно и умирать спокойно.
Часть вторая
Глава 1
– Кого там черти носят? – раздраженно спросил я у появившегося дежурного.
– Однако первый раз так меня здесь встречают. – И подполковник Зотов вышел из-за спины сапера.
Следом за ним появились еще два офицера. Свиридова я помнил еще по Ловче, а вот другой был мне незнаком. Причем, судя по внешнему виду, он только прибыл в действующую армию.
– Проходите, гостями будете, – в тон ему ответил я.
А вид был изумительный, на столе стояли два больших кувшина с вином, тушеные овощи и гора шашлыка. Плюс половина каравая свежеиспеченного хлеба, от которого шел одуряющий запах. У унюхавших и увидевших такое богатство офицеров загорелись глаза, поэтому десять минут никто не отвлекался на разговоры. Утолив первый голод и отдав должное вину, пришедшие наконец заговорили о деле.