Жангада
Шрифт:
А между тем именно таким способом яростно искал его Жаррикес и весь день 28 августа не отрывался от этого нечеловеческого труда, напрягая все свои силы и способности.
Искать число наугад — значило, как говорил он сам, проделать миллионы комбинаций, на что не хватило бы целой жизни самого умелого вычислителя. Но если невозможно найти число наугад, то нельзя ли попытаться отыскать его с помощью умозаключений? Конечно, можно, и судья Жаррикес пытался до тех пор, пока ум у него не зашел за разум, хотя он и старался отдохнуть, соснув часок-другой.
Тот, кому удалось бы в это время проникнуть к судье, несмотря на строгий приказ никого не пускать и не нарушать его уединения, застал бы его, как и накануне, в кабинете, за письменным столом: он сидел, уставившись на документ, непонятные буквы которого, казалось, порхали вокруг его головы.
— Эх! — воскликнул он. — Почему негодяй, написавший эту бумагу, кем бы он ни был, не разделил строчки на слова! Я бы попробовал… попытался… Так нет же! Однако, если в этом документе действительно идет речь об убийстве и краже алмазов, там должны встречаться слова: «алмазы», «Тижока», «Дакоста», и еще какие-то имена. Если бы я мог сопоставить их со словами криптограммы, то докопался бы и до числа… Но нет! Ни одного пробела! Он написал только одно слово. Слово в двести пятьдесят две буквы! Ах, будь он проклят двести пятьдесят два раза, этот мерзавец, так некстати усложнивший свою систему! За одно это его надо бы двести пятьдесят два раза вздернуть на виселицу!
Яростный удар кулака по документу подкрепил это не очень-то человеколюбивое пожелание.
— Но все же, — продолжал судья, — если я не в состоянии отыскать одно из этих слов в середине документа, то могу попробовать найти их в начале и в конце каждого абзаца. Тут, может, есть хоть один шанс на успех, и им нельзя пренебрегать.
И судья Жаррикес начал пробовать, не соответствуют ли буквы, которыми начинались и кончались абзацы документа, буквам, составляющим самое важное слово, несомненно встречающиеся в нем, — слово «Дакоста».
Но у него ничего не вышло.
В самом деле, посмотрим хотя бы начало последнего абзаца. Вот эти семь букв:
С — Д
Т — Л
У — К
Ч — Щ
П — С
В — Т
Э — А
На первой же букве судья Жаррикес вынужден был остановиться, ибо между буквами С и Д в алфавите находятся тринадцать букв, что дает двузначное число, а в подобных криптограммах каждую букву можно заменить только одной цифрой.
То же случилось и с последними семью буквами этого абзаца: ПТУФКДГ, где буква П никак не могла заменить букву Д в слове «Дакоста», ибо их отделяет одиннадцать букв.
Значит, это имя тут не стояло.
То же произошло и со словами «алмазы» и «Тижока», которые также не соответствовали буквам криптограммы.
Проделав эту работу, судья Жаррикес, у которого трещала голова, встал, походил по кабинету, подышал воздухом у открытого окна и вдруг взревел так, что спугнул стайку колибри, щебетавшую в листве ближней мимозы. Потом снова сел и взялся за документ.
Он принялся вертеть его в руках.
— Мерзавец! — бормотал он. — Прощелыга! Он скоро сведет меня с ума! Однако — стоп! Спокойно! Нельзя терять рассудка! Сейчас не время!
Он вышел и облил голову холодной водой.
— Попробуем другой способ, — проговорил он. — Если я не могу вывести числа из этих проклятых букв, подумаем, какое число мог выбрать автор документа, которого мы считаем виновником преступления в Тижоке.
Судья решил применить новый метод анализа и, возможно, был прав, потому что в нем тоже была своя логика.
— Прежде всего, — сказал он, — возьмем какой-нибудь год. Почему бы этому негодяю не выбрать, например, год рождения невинно осужденного Жоама Дакосты, хотя бы для того, чтобы не забыть такой важной даты? Жоам Дакоста родился в 1804 году. Посмотрим, что нам даст число 1804 в качестве ключа к криптограмме!
И судья Жаррикес написал первые буквы того же абзаца, над ними поставил число 1804. Он повторил это три раза и получил следующую таблицу:
1804 1804 1804
СГУЧ ПВЭЛ ЛЗИР
Затем, отсчитав в алфавите назад указанное цифрами число букв, он получил следующую строчку:
Р.УУ О.ЭЗ К.ИМ
Она ничего не значила! Да к тому же в ней не хватало трех букв, которые он заменил точками, потому что цифра 8, стоявшая над буквами Г, В и З, если отсчитывать обратно по алфавиту, не находила соответствующих букв.
— Опять ничего не вышло! — вскричал судья Жаррикес. — Попробуем другое число.
Он рассудил, что автор документа мог выбрать и другой год — например, тот, когда было совершено преступление.
Оно произошло в 1826 году.
Итак, действуя как и в прошлый раз, судья составил следующую таблицу:
1826 1826 1826
СГУЧ ПВЭЛ ЛЗИР
и получил:
Р.СС О.ЫЕ К.ЖК
— такой же набор букв без всякого смысла, в котором тоже не хватало несколько букв, и по той же причине!
— Проклятое число! — вскричал судья. — Придется отказаться и от этого! Возьмем еще одно. А может, этот мошенник выбрал число украденных им конто?
Украденные алмазы были оценены в восемьсот тридцать четыре конто, и судья написал следующую таблицу:
834 834 834 834
СГУ ЧПВ ЭЛЛ ЗИР
которая дала такой же неудовлетворительный результат, как и предыдущие:
ЙФП ПМ. ХИЗ.ЕМ
— К черту документ и того, кто его выдумал! — закричал судья Жаррикес и отшвырнул бумагу так, что она улетела в дальний угол комнаты. — Тут даже святой потерял бы терпение!
Но когда судья немного поостыл, он не захотел признать свое поражение и снова взялся за документ. Опыты, проделанные им с первыми строками абзацев он повторил и с последними, но… тщетно! Потом он перепробовал все, что подсказывало ему разгоряченное воображение. Он подставлял числа, обозначавшие возраст Жоама Дакосты, несомненно известный преступнику, дату его ареста, дату вынесения приговора в суде Вилла-Рики, дату назначенной казни, и т. д. и т. д., кончая числом жертв преступления в Тижоке!