Жанна Д'Арк, Орлеанская Дева
Шрифт:
В июне 1407 года небезызвестная Жанна Д’ Арк вновь объявляется в Париже. Королева Изабо в тот момент на пятом месяце беременности и уж совершенно точно не от короля. Очевидно, свояченицу Жака вновь призвали на помощь, чтобы заранее подготовить все необходимое к моменту рождения еще одного ребенка.
В среду 10 ноября 1407 года (по юлианскому календарю, а по григорианскому — 21 ноября), «в два часа пополуночи», королева Изабо родила ребенка, «умершего в тот же день и отвезенного в Сен-Дени». Во всяком случае, так сообщает аббат Клод де Вилларе во «Всеобщей истории французского королевского дома». В первом издании этого труда (1764 г.) этого ребенка аббат называет Филиппом. Позже, во втором издании (1770 г.) Филиппа заменила девочка по имени Жанна. В третьем издании (1783 г.) нет и попытки исправить ошибку, допущенную тринадцатью годами ранее: «Жанна, прожившая
Оставим в стороне половую характеристику ребенка. Ясно и так, что она под сомнением. Посмотрим, что было дальше.
Преждевременная кончина дитя погрузила королеву Изабо в глубокую скорбь. Особенно, если учесть, что с похоронами младенца весьма поспешили: «… Дитя сие прожило недолго, и близкие… едва успели наименовать его… и окрестить малым крещением… вечером следующего дня (т. е. сразу после крещения, — Е.К.) отвезли тело в аббатство Сен-Дени… и погребли его… в часовне короля…» («Хроники монаха Сен-Дени»).
Все это время королева провела в слезах. Луи Орлеанский часто навещал ее, дабы утешить и смягчить скорбь. Но в канун дня святого Климентия, чуть менее чем через две недели, «безутешные» родители по сообщению той же «Хроники» «весело» ужинают.
Во всей этой истории много неясного. Почему, например шестерых детей королева рожала во дворце Сен-Поль, а последнего — во дворце Барбетта? Почему при родах не присутствовали главные члены короны и дамы, которым надлежало принять на попечение новорожденного: гувернантка; лейб-кормилица; пеленальщица; горничная; запасные кормилицы и прелат высокого церковного ранга? Никого из вышеперечисленных лиц возле королевы не было. Почему ребенка похоронили так быстро, вопреки принятым традициям? И быстро же утешилась мать, славящаяся своим истинным чадолюбием?
Вероятно, окружающие знали, что сей младенец — плод прелюбодеяния и от него необходимо скорее избавиться. Вероятно, близкие королеве люди знали, что ребенок будет тайно перевезен в другое место, в деревню под Парижем. Это не первая в истории Франции инсценировка смерти отпрыска королевского дома. Заменить в кружевных пеленках здоровую девочку на мертвого мальчика очень просто, если заранее приготовиться к такой подмене и если близкие королеве люди заинтересованы в сохранении тайны. Но откуда мог появиться мертвый мальчик? В самом деле, не специально же его убивать? В Париже (да и в других крупных городах) присутствовало очень много военных, что предполагало очень высокий процент соблазненных, да и просто изнасилованных девушек. И если знать, как правило, не отрекалась от своих незаконнорожденных отпрысков, то простой люд занимался этим повсеместно. Недаром перед церквями, у самого входа, специально стояли походившие на корыта «скамейки для подкидышей». В них и оставляли матери из простонародья своих незаконнорожденных младенцев.
Та зима 1407/1408 гг. была лютой, страшной: «Мороз длился шестьдесят шесть дней, да такой крепкий, что когда настала оттепель, то парижский Новый мост обвалился в Сену». У церквей находили много замерзших детей. Но мальчик? Французские историки (Лами, Амбелен и т. д.) считают, что это было сделано специально — замести следы. Автору данной статьи кажется по-другому. Скорее всего, труп младенца для подмены был доставлен во дворец немного ранее рождения ребенка. Никто не мог знать заранее, каков будет пол новорожденного, а тратить время на поиски подмены после родов, значит включить в число посвященных большее количество людей. Это чревато серьезными последствиями. Да и подмену найти уже труднее, что увеличивает степень риска. Отсюда и несоответствие между половыми характеристиками детей.
Читатель может задаться вопросом: для чего столько хлопот? А, правда? Почему королева не сделала аборт? Почему не оставила бастарда при себе? Наконец, почему
Аборт в те времена и в той среде не делался. Аборты вообще карались смертной казнью. Положение королевы не облегчило бы в случае чего участи Изабо Баварской, особенно если учесть наличие у нее многих недоброжелателей и врагов, главным из которых был король. Да и Луи Орлеанский на это бы не пошел. Кроме того, Изабо Баварская действительно нежно и страстно любила своих детей, пока они не подрастали. Но и оставить ребенка при себе она не могла. Во-первых, доподлинно было известно, что Карл VI не является отцом ребенка. Во-вторых, постоянно бы существовала реальная угроза жизни и здоровью дитя, использование его в политических интригах (что, впрочем, впоследствии и случилось). В-третьих, если бастард не был позором для мужчины, то для замужней женщины или даже для девушки он был чем-то постыдным. С другой же стороны дети представляли собой моральное, а то и политическое богатство в связи с возможностью заключения выгодных браков и использования в интригах. Исходя из всего перечисленного выше, ребенка нужно было передать на воспитание в надежные руки. И сделать это очень быстро, сохраняя тайну рождения, чтобы никто не смог воспользоваться ситуацией, завладеть малышом или даже убить его.
Возможно, Марьетта Д’Энгьен и согласилась бы еще раз опозорить себя в глазах общества, выручая из затруднительного положения свою королеву. Но к тому моменту она уже оставила сей бренный мир.
А что же отец? Разумеется, Луи герцог Орлеанский не оставил бы на произвол судьбы свое чадо, сделал бы для него все необходимое и сумел бы защитить. Только и его уже не было на свете. Через тринадцать дней после разрешения королевы от бремени, после того, как история с инсценировкой смерти новорожденного благополучно завершилась, знатные любовники позволили себе отметить удачный исход дела «веселым ужином» (автор статьи ранее уже упоминал об этом событии). Возвращаясь с этого ужина, герцог Орлеанский был злодейски убит.
ДОМРЕМИ.
Время выждали и следы запутали преотличнейшим образом. В ходе нашего расследования период в целых два месяца остается совершеннейшим темным пятном. Где содержали ребенка? Кто за ним приглядывал? Почему его только через два месяца перевезли в деревню? Дожидались пока подрастет немного? На все эти вопросы ответов нет даже предполагаемых. Правда сохранилась одна устная традиция. Но опираться на нее невозможно, так как даже Робер Амбелен, упоминающий о ней, не считает возможным называть какие-либо имена. Все же для соблюдения логики данной статьи автор счел необходимым привести этот отрывок из текста книги Амбелена целиком:
«… об одной устной традиции, зафиксированной самыми надежными источниками: в одном замке в Гюйени, в 1936 году, некий морской офицер, убитый при Дюнкерке в мае 1940 года, якобы нашел много архивных средневековых документов, связанных с только что купленной им усадьбой и содержавших некое командировочное удостоверение 1407 года, в котором некто, кому оно предназначалось, находившийся тогда в Париже, был призван во дворец Барбетт для того, чтобы принять под свою ответственность младенца, какового надлежало в сопровождении 14 вооруженных людей отвезти в Домреми, в Барруа. Морской офицер, бывший студент Католического института, с трудом расшифровавший тогдашний почерк, потрясенный своим открытием, помчался в Париж и сообщил о нем Монсеньору Бодрийяру, ректору института, который собрал специалистов, заверивших его в подлинности документа. Его не вернули офицеру, его владельцу. Как мы проверили, все это происходило в католических кругах старого толка. За неимением других сведений мы воздержимся от того, чтобы учитывать этот документ. Мы упоминаем о нем для памяти, из соображений скромности не упоминая никаких имен, допуская, что его существование могло быть реальным».
Допустим и мы, что такой документ реально существует. Уж кому, как не русскому человеку знать о любви определенных лиц прятать понадежней документы, если они опровергают официальные легенды. Но вернемся к деревушке Домреми.
Января 6 дня 1407 / 1408 годов (по григорианскому календарю — 17 января) в Домреми ночью начался переполох. Вот как описывает это событие сенешаль Берри Персиваль де Буленвиллье в письме к герцогу Миланскому:
«В ночь на Богоявление люди с факелами нарушили обычный покой. Поселяне, не ведая о рождении Девственницы, бегали взад и вперед, пытаясь выяснить, что же произошло, после того, как их призвали отпраздновать это событие».