Жанна де Ламот
Шрифт:
Но Саша Николаич в это время уже в десятый раз перечитывал строки, написанные княгиней, и уже забыл про Ореста.
— Да! Ну как же она дала эту записку? — вспомнил он вдруг опять.
— Я получил приглашение, — начал было рассказывать Орест.
Но Саша Николаич опять перебил его возгласом:
— Батюшки!.. Да что же это такое?.. Ведь это же — расписка дука дель Асидо в получении денег от моего отца! Ну да!.. Та самая, которая, как мне помнилось, была в документах, оставшихся после моего отца!..
Дело было в том, что карандашные строки, написанные Марией, оказались на оборотной стороне расписки дука дель Асидо.
— Позвольте, гидальго! — заговорил Орест. — Какая расписка дука?
— Очень важная для меня! — ответил Саша Николаич. — И вам ее дала княгиня Мария?..
Вся история с написанием записки произошла так скоро, и после нее Орест так быстро вылетел в окно, что у него все подробности спутались и он не мог себе дать отчет, что бумагу, на которой была написана записка княгиней Марией, он сам же вытащил из своего кармана. Да и неинтересно ему это было…
— Да, она сама мне ее дала! — подтвердил он.
Усевшись спокойно на окне, он почувствовал большое утомление после выпитого вина и заклевал носом. Ему хотелось спать… И он заснул…
Глава XLI
Супружеская сцена
На другой же день утром дук дель Асидо получил от Николаева письмо, в котором тот в очень вежливой форме извещал его, что по изменившимся обстоятельствам он, Николаев, не считает себя более обязанным платить по расписке кардинала, так как имеет на руках доказательство, что кардинал вернул по принадлежности все деньги.
Дук Иосиф, прочтя это извещение, вынужден был перечесть его еще раз, чтобы убедиться, так ли он понял, до того оно ему показалось неправдоподобным.
Единственным неопровержимым доказательством того, что деньги были возвращены кардиналом, могла явиться обратная расписка, но для дука было несомненно, что эта расписка была уничтожена во время ночного посещения кабинета Николаева бывшим графом Савищевым.
Правда, она могла упасть во время схватки бывшего графа Савищева с Орестом, но подкупленный лакей на следующий день обшарил весь кабинет и нигде не нашел ни клочка бумаги.
Насколько помнил бывший граф Савищев, в их схватке Орест выхватил у него расписку и они стали отнимать ее друг у друга, разорвали ее и клочки записки вылетели в окно.
Подкупленный лакей на другой день после происшествия, пока все еще спали, обыскал все и за окном, но не нашел ничего. До него никто не мог подобрать расписку, и было ясно, что клочки были унесены ветром, так что собрать их было невозможно. Да и если расписка была найдена, то Саша Николаич сослался бы на нее раньше и не выражал бы желания платить. Ввиду этого в извещении Николаева для дука было много непонятного.
Он взял это извещение и направился к жене. Она, сказавшись больной, сидела в утреннем капоте, с французским романом, но не читала его, а, задумавшись, смотрела поверх книги.
— Он отказывается платить! — сказал, входя и подавая княгине письмо Николаева, дук.
Княгиня Мария, как сидела, так даже и не двинулась, точно не слыша слов дука.
— Вы слышите, что я вам говорю?! — проговорил дук, несколько повышая голос.
— С тех пор как вы стали себе позволять кричать на меня, я перестала слышать обыкновенный голос!..
— Пойми, Мария, он отказывается платить!
Княгиня пожала плечами и произнесла:
— Может быть! Меня это не касается… Если вам угодно, чтобы я сидела взаперти, по крайней мере, не требуйте от меня, чтобы я помогала вам в ваших делах!
— Так вот оно что! — сообразил дук. — Так это просто месть с твоей стороны! Он, значит, не хочет платить благодаря какому-то твоему намеку?. Но, видишь ли, шутить такими вещами нельзя, потому что для нас это слишком важно.
— Уж будто бы в самом деле так и важно? — протянула княгиня Мария, прищурившись.
— Да, да!..
— Но, насколько мне было известно, вы на эти деньги не рассчитывали…
— Ты ошибаешься, я рассчитывал и даже очень… И, ты слышишь, я требую теперь от тебя, что ты должна сделать все возможное, чтобы он платил…
— Знаете! — вдруг серьезно обратилась к нему Мария. — Я с некоторых пор не узнаю вас… Вы до того изменились, что перестали быть похожими на самого себя… Где ваше прежнее спокойствие и уравновешенность?..
Дук Иосиф почувствовал, что она права. Он действительно очень изменился за последнее время, он и сам не мог не сознавать этого…
И именно потому, что Мария была права, он сейчас же рассердился и захотел немедленно восстановить авторитет сердитым окриком, хотя и должен был знать, что это не только будет напрасным, но и может послужить признаком еще большей его слабости…
Словом, испытанный в жизни человек, умевший укрощать таких, каким был даже Борянский, пасовал перед молоденькой, хорошенькой женой именно потому, что она была молоденькой и хорошенькой.
— Перестаньте учить меня, — рассердился он, — а делайте то, что я говорю вам…
— Как же мне быть? — насмешливо возразила княгиня Мария. — То вы хотите, чтобы я сидела взаперти и никого не видела, то вам угодно, чтобы я влияла на человека, который не хочет вам платить… Если вы ищете моей помощи, то дайте мне свободно действовать самой!
— Хорошо! Я согласен. Действуй! Действуй сама, но только действуй! Он отказывается платить…
— Как? Совсем?
— Да, вот его письмо…
Княгиня Мария прочла письмо Саши Николаича, уверенная в своей силе и уверенная, что он подписал это письмо под ее же влиянием и что теперь, когда ее цель достигнута, то есть она снова получила свободу действий от мужа, она сумеет справиться с Николаевым так, как это будет нужно ей.