Жар сердец
Шрифт:
— Единственное, чего я сейчас хочу, это присоединиться к моим друзьям. — С этими словами она повернулась и направилась в свою спальню.
Силвер села на низкую деревянную кровать, и ее пальцы рассеянно погладили ярко-красное шерстяное одеяло. Куки сейчас мучился в тюрьме вместе с братом Моргана и солдатами-техасцами. Неужели и Джордан вместе с командой «Саванны» тоже попадет в плен? Где они сейчас и что с Морганом? Может, он уже лежит мертвый где-нибудь в лесу и его тело оставлено гнить среди буйной тропической растительности?
«Нет!» Силвер не хотела в это верить. Ей следует собрать
Она будет стойкой. Стойкой для себя. Стойкой для Моргана.
Тяжелый переход до Ранчо-де-лос-Кокодрилос истощил силы техасцев. Два дня под палящим солнцем, почти без пищи и воды, под укусами москитов и в темпе, который могли выносить лишь немногие из самых сильных мужчин. А Моргану и Раму, меняясь с другими. Приходилось еще нести на своих плечах носилки с ранеными солдатами.
Один мексиканец, ехавший на лошади, постоянно подгонял пленников плеткой, предназначенной для усмирения лошадей. Он делал это с большим энтузиазмом, разрывая тонкую ткань рубашек и оставляя красные полосы на телах. Морган попробовал этой плетки не меньше, чем остальные; его шаг с каждым часом пути становился все короче, а груз казался все тяжелее и тяжелее. Но тем не менее Морган продолжал двигаться вперед.
К полудню второго дня они увидели конечный пункт своего марша — Ранчо-де-лос-Кокодрилос. Вокруг большого здания расстилалась каменистая поверхность, почти лишенная всякой растительности, и только вдали виднелись высокие агавы. Чуть дальше на юг земля казалась зеленее, но и эти заросли выглядели чужими и враждебными.
— Быстрее! — крикнул один из мексиканцев, с яростью опуская плетку на пленного, идущего первым. Тот упал. Техасцы, идущие следом, помогли ему подняться на ноги, и солдаты продолжили свой путь.
Морган увидел перед собой двухэтажный дом. За изогнутыми дугой арками виднелись массивные деревянные двери. Перед домом мирно журчал фонтан, совершенно равнодушный к смертям и разрушениям, происходящим вокруг.
— Передай носилки другим, — сказал Моргану длинноногий мексиканский солдат, повторив затем те же слова Раму. Один из солдат вытолкнул из строя полковника Баклэнда, другой начал связывать руки всех троих веревками. Остальных пленников мексиканцы, повернув колонну, повели на восток.
— Как ты думаешь, почему они отделили нас от остальных? — спросил Рам. /
— Молчать! — предупредил один из охранников. — У вас скоро появится возможность поговорить. — Он грубо толкнул их вперед. Они прошли мимо главного дома и направились к конюшне. Построенная из необожженного кирпича, холодная и темная, конюшня пахла лошадьми и соломой. Внутри находилось с полдюжины солдат, некоторые из них стояли, другие сидели на корточках. Самый высокий из них при появлении техасцев двинулся им навстречу. Он улыбнулся, обнажив большие, похожие на волчьи зубы.
— Я — сержант Ренальдо Руиз, — произнес он по-испански. — Я буду производить допрос.
— Что он сказал? — спросил Баклэнд.
— Молчать! — потребовал
Морган молча смотрел, как уходят Рам и полковник. Оба выглядели такими же ошеломленными и подавленными, как и он. У Баклэнда были опущены плечи, его обычно безукоризненный мундир сейчас был покрыт грязью и висел на нем мешком. На обнаженной спине Рама розовели следы плетки. Морган бросил взгляд на Руиза, который отошел к двум своим солдатам. С руками, связанными за спиной, сопротивляться было бессмысленно. Мексиканцы усадили Моргана на стул, привязали его руки к спинке, и Руиз начал свой допрос:
— Где ваш корабль? Где находятся остальные ваши войска? Почему вы прибыли сюда? Где пушки? Когда ваши солдаты должны двинуться на нас?
Эти вопросы казались бесконечными, и каждый из них сопровождался ударом, и с каждым разом эти удары становились все сильнее. Централисты знали о движении войск техасцев гораздо больше, чем предполагал Морган. Но тем не менее он не сказал ничего. В конце допроса его губы были разбиты, на лице кровоточило множество ссадин. Удары по ребрам, по-видимому, сломали несколько из них, и от боли Моргану было тяжело дышать.
— Пока достаточно, — произнес сержант. — Введите турка.
Его оставили в покое, но боль в ребрах не прекращалась, и к утру Морган впал в беспамятство. Очнулся он от криков и с удивлением обнаружил, что кричит он сам. Он не видел Рама и Баклэнда, но знал, что они переживают такие же мучения, если не стали отвечать на вопросы сержанта.
Время тянулось мучительно медленно, за одним часом страданий следовал другой Морган проснулся снова, когда взошло солнце. На этот раз он спал обычным сном, не впадая в забытье. Где он сейчас? Чувствуя боль в руках и плечах, Морган поднял голову. Ему было трудно сфокусировать взгляд, трудно было даже держать голову прямо, но он все-таки разглядел крышу и небольшие гнезда, свитые птицами на стене под потолком.
Затем он смог разглядеть веревку, свисающую с бруса над его головой и тянущуюся к его окровавленным рукам. Обнаженный по пояс, он висел примерно в футе над землей; руки и плечи были наполнены непереносимой болью. Голова Моргана снова опустилась на грудь.
Никогда в своей жизни 6н не молился о том, чтобы сознание его оставило. Теперь Морган молил Бога об этой милости.
— Опусти его.
Это были последние слова, которые он помнил. Солдаты подошли к Моргану с обеих сторон и взяли его под руки.
Он очнулся, когда его куда-то тащили; звук шагов разносился по длинному залу с множеством дверей. Затем, снова открыв глаза, Морган увидел картины маслом, развешанные на стенах между канделябрами. Он заметил, что пол в комнате земляной, но очень хорошо утрамбованный, мебель массивная, темного цвета, по всей видимости, ее привезли из Европы.
У Моргана мелькнула мысль, что француз, который построил это здание, любил роскошь. Генерал Фернандес выбрал неплохое место для своего поместья.