Жаркий отпуск для ведьмы
Шрифт:
Онемела, кажется, не только герцогиня, но и вообще все вокруг. Тишина упала на замковый двор, только крыс что-то пробормотал во сне и поворочался у меня в кармане да наверху где-то чуть слышно звякнуло оконное стекло. Я машинально подняла глаза на звук и успела заметить, как за быстро задернутой занавеской в окне второго этажа мелькнула светлая, вьющаяся очаровательными мелкими колечками шевелюра Николет.
Валентайн тоже оценил композицию и явно остался доволен. Но, поднимаясь на крыльцо мимо окончательно застывшей изваянием герцогини, добил:
– Еще раз оскорбительно отзоветесь обо мне, моем
Блин, и смех и грех… Понимаю вроде, что этого унижения грымза мне вовек не простит и будет искать повод отыграться. И все равно, настроение прямо поползло вверх, к отметке «ничо так, жить можно». Особенно когда я нахально подхватила Аллистера под руку и с независимым видом поднялась по парадному крыльцу в главный холл. Вот так!
Я с таким победительным настроем прожила еще примерно полчаса. Как раз добралась до своей комнаты, кое-как сама, матерясь на пьяного крыса, распустила шнуровку на спине и нафиг содрала с себя средневековое орудие пытки под названием «корсет». Раскидала по полу все стописят нижних юбок, предварительно вытряхнув дрыхнущего грызуна на простыни… и со стоном облегчения рухнула рядом. Ну и… примерно через три минуты, когда я уже начала засыпать, входная дверь хлопнула, а постель рядом со мной прогнулась под весом мужского тела.
Я едва успела выдернуть из-под него крыса и спрятать под подушку. Чертов бухой грызун спросонья пытался шипеть и кусаться, но получил по носу, внятно выматерился и снова уснул...
А такой же пьяный в хлам Валентайн промычал что-то блаженное, обнял меня, как любимого плюшевого мишку, подмял под себя, немного полапал, но на полпути сладко зевнул и… захрапел. Да тьфу на них на всех!
Кое-как отпихав светлейшее тело ближе к краю постели, я повозилась, выдергивая из-под герцога одеяло, завернулась в него и почти мгновенно уснула.
Проснулась оттого, что кто-то настойчиво лапал меня за грудь, а другой рукой лез в новые шелковые панталончики. ЕПРСТ! Хорошо завязки тугие и так просто не поддались.
Валентайн проспался, чтоб ему три дня похмельем страдать… Нет, блин, как мужик он в целом очень даже, но не вот так: с похмелюги, когда я не выспалась, и еще крыс яростно шипит из-под подушки что-то матерное и угрожающее.
Герцог, в отличие от него, помалкивал, но, поганец такой, целенаправленно шарил рукой, наглаживая меня прямо поверх средневековых трусов. Да ёпть! Тяжелый какой!
«Пни его… Слава… Спихни его на пол!
– злился крыс, яростно кхекая, шипя и даже взрыкивая откуда-то уже из балдахина. Прыгать на врага изготовился, что ли?! Ой, точно!
– Сейчас сам спихну!»
«Охренел?!
– мысленно взвыла я, одновременно пытаясь действительно отпинаться от сексуально озабоченного властителя.
– Не смей! Сама справлюсь!»
Конечно, мои слова и действия все хором проигнорировали - что герцог, что Римус, ускакавший в коридор с явно ощущаемым намерением обернуться там в ревнивого мужа и вломиться с миссией возмездия обратно в комнату. Ох, бли-ин, да что ж такое?!
– Валентайн, твою мать!
– рассвирепела я окончательно, когда высокородный козел рванул новые панталоны так, что завязки на поясе затрещали и порвались.
– Уймись! Я тебе кто, шлюха трактирная, чтобы меня с пьяных глаз мять?!
А сама немного беспомощно огляделась, с досадой оценив расстояние до кувшина на умывальном столике. Дребзданула бы этого секс-террориста по башке и даже не задумалась!
– Шлюхе я бы отдельную комнату не выделил, - пропыхтел этот сатир похмельный, рывком перевернул лицом в подушки и содрал трусы к чертям… точнее, к коленям.
– Сам же вчера купил эту гадость, себе в наказание, - прошипел он, и я почувствовала, как к моим ягодицам прижался утренний герцогский стояк. Да блин же!
Я б его реально загрызла, наверное, от злости - еще ни один мужик меня в жизни не насиловал, и этому хрен с прованским маслом, а не комиссарского тела.
Но именно в тот момент, когда я окончательно озверела, раздался стук в дверь. Ять, ревнивый муж?! В смысле крыс?!
– Кого черти принесли?!
– рявкнул Валентайн, все еще вжимая меня в подушки. Убью к чертям! Рррр!
«В этот раз твоему герцогу повезло!» - через секунду порадовал меня Римус из-за двери сдержанно-змеиным голосом.
– Лорд Эллингтон?
– почти одновременно с этим раздался голос Аллистера.- Простите, что отвлекаю, но мэтр Ньюбейл при смерти. И очень похоже на попытку отравления. Там вся семья пострадала. Мне разбираться одному?
Глава 19
– Нет!
– досадливо рявкнул герцог и с явной неохотой отпустил меня.
– После того как вчера тебя едва не убили? Сейчас вместе пойдем… Священника только надо вызвать. Черт… Так и в сглаз поверить можно.
– Да хоть в зеленых человечков верь, только слезь с меня, - я зло перевернулась и уставилась на мужчину взглядом гарпии. Могла бы - дырку бы в нем прожгла. Две дырки. Насквозь!
– Ты-то чем опять недовольна?
– он как ни в чем не бывало хлопнул меня по заднице, слез с кровати и начал одеваться. Когда он вчера раздеться успел? Хотя какая, нафиг, разница?
– Вернусь, и продолжим…
Да щаз тебе, колена лысого! Так, надо срочно запастись острыми шпильками, чесоточными порошками, вонючими носками, что ли… чем тут бабы герцогов отпугивают? С Римуса сапоги если снять… достаточно убойное оружие получится?
Герцог между тем прикрыл меня одеялом, секунду подумал, собрал с пола мои как попало разбросанные юбки и кучей навалил сверху. А потом еще и шторку балдахина задернул. И спокойно так велел, обращаясь к Аллистеру за дверью:
– Заходи, рассказывай, что там стряслось?
Дверь скрипнула, мне не видно было, но слышно, что герцогский секретарь сопит озабоченно и вроде как недовольно. Почти как Римус, который крысой прошмыгнул обратно ко мне на кровать, растянулся на подушке серым меховым тельцем и злобно надулся.
– С Ньюбейлами беда, - очень мрачно начал докладывать секретарь.
– Старик Кастор по лестнице спускался и упал. Его в комнату отнесли, а там все семейство при смерти. И симптомы одни и те же: сердце заходится, во рту сухо, голова болит… и привкус во рту, как медный котел лизнули. Сам Ньюбейл пока еще в себе, а остальные уже заговариваться начинают. Но до завтрака все в порядке было, а потом хуже и хуже...