Жаркое лето – 2010
Шрифт:
В дверь вежливо постучали, и голос Глеба поинтересовался:
– Можно войти? Вы там, случайно, не голые?
– Заглядывай, российский помещик Петров, заглядывай, – разрешила Аля. – Как там у тебя дела? Спрятали бесценные семейные сокровища и дорогущие реликвии?
– Спрятали, заперли пещерную дверь, всё тщательно и старательно замаскировали. Ещё и на здешнее кладбище заглянули, поклонились «родительским» могилкам, – устало улыбнулся вошедший Глеб, ставя на столешницу – среди кувшинов и тарелок – два масляных фонаря под высокими стеклянными колпаками. – А как мне обрадовалась «кормилица» – и словами не передать. Думал, что до смерти задушит в жарких и крепких объятиях…. Вы, стало быть, уже завершили все банно-гигиенические
– И куда выметаться-то?
– В гостиную-столовую, естественно. Куда же ещё? Сейчас Матрёна, как раз, накрывает на стол. А я помоюсь наскоро, минут за десять-пятнадцать, и тоже подойду. Посидим, покушаем, выпьем, поболтаем, послушаем свежие новости. Там прибыл Иван Иванович Белкин, эсквайр. Следует из Рязани в родовое поместье, попросился на ночлег. Обещал рассказать всякого интересного, поделиться последними новостями и сплетнями.
– Покушаем и выпьем? – насторожённо нахмурившись, уточнил Гарик. – Так мы, вроде, уже того…. Типа – налопались от души…. Опять же, возникает важный и закономерный вопрос. А когда мы, собственно, отправимся-вернёмся к нашей пещере? Хотелось бы, всё же, дождаться очередного «пробоя» и проследовать во Времени дальше, то бишь, к конечной станции «Двадцать первый век»…
– Ты куда-то спешишь-торопишься? – недовольно поморщился Глеб. – Почему бы нам не погостить в девятнадцатом веке пару-тройку суток? Почему бы не осмотреться немного, не насладиться, так сказать, незабываемым духом легендарных гусарских времён? Тем более что сейчас всё небо заволокло плотными серыми тучами. Платон Ильич говорит, что солнышка ждать – в ближайшее время – не приходится. А, как я успел заметить, все «пробои» во Времени происходили сугубо в солнечную погоду. Причём, этому есть и научное (околонаучное?) объяснение. Ведь, именно «солнечные бури» и вызывают аномальные изменения в магнитном поле нашей древней планеты. По крайней мере, что-то такое говорил-вещал мудрый профессор Пал Палыч…. Утверждаешь, что вы уже наелись? Нет, уважаемые соратники, так не пойдёт! Нельзя обижать Матрёну, она старалась от души, готовила, накрыла праздничный стол. Извольте кушать и пить от пуза! Русское хлебосольное гостеприимство и всё такое прочее…. Да, о моём покойном «батюшке» за столом не упоминаем. Для этого есть «девять дней», «сороковины», «годовщина» и «родительский день». Короче говоря, лично мне здесь, в первой четверти девятнадцатого века – определённо – нравится. Вот, как-то так оно!
– И мне – нравится! – неожиданно поддержала Глеба Алевтина. – Поживём несколько суток в Петровке, дожидаясь, когда сплошные тучи рассеются и уйдут. Отыщем действующую церковь, обвенчаемся – с соблюдением всех православных правил и традиций…. Если, конечно, кое-кто, испугавшись тяжёлой супружеской доли, не передумал. А если передумал, то придётся его, мерзавца белобрысого, пристрелить – как внезапно-взбесившегося бусого пса…. Ты, Петров, раздевайся и следуй в мыльню-парильню, я глаза прикрою. Вот, уже зажмурила. Встретимся, высокопарно выражаясь, уже на дружеской пирушке…
На улице, действительно, было очень темно – луна и звёзды стыдливо прятались за плотными тучами-облаками. Кроме того, значимо похолодало, с неба надоедливо моросил меленький и противный дождик.
– Интересно, а какая погода сейчас – в нашем 2010-ом году? – задумчиво спросила Аля. – Хотя, конечно, вопрос звучит несколько глуповато. Этот термин «сейчас», судя по всему и с философской точки зрения, имеет некое хитрое двойное дно…. Ты, кстати, заметил, что наш Глебчик слегка изменился? То есть, ведёт себя…чуть неадекватно? И подними, пожалуйста, масляную лампу повыше, чтобы не навернуться ненароком.
– Да, с Глебом, определённо, что-то произошло, – подтвердил Гарик. – Суетится много, говорит как-то…, м-м-м…
– Как?
– Радостно, беззаботно и очень торопливо. Будто бы слова иногда опережают мысли. Вернее…. Похоже, что он одновременно думает о нескольких вещах сразу. То есть, и о сиюминутной бытовой реальности, данной нам в ощущениях, и о чём-то глобальном.
– Словно бы пытается решить некий заковыристый ребус, – дополнила Аля. – Или же навороченную и сложную шараду…
В столовой-гостиной было, не смотря на приоткрытые окна, очень жарко и душно, но, благодаря двум десяткам зажжённых восковых свечей, достаточно светло.
– Проходите, проходите, гости дорогие! – обрадовалась нарядная и раскрасневшаяся Матрёна. – С лёгким паром вас, Игорь Николаевич! С лёгким паром, Алевтина Ивановна! Рассаживайтесь…. Знакомьтесь, это помещик Белкин Иван Иванович, письмоводитель [107] в отставке, наш дальний и добрый сосед. До его поместья – напрямки – будет порядка тридцати пяти вёрст.
107
– Письмоводитель – чиновник, занимающийся ведением канцелярских дел и делопроизводством (толковый словарь Ожегова).
– Очень рад! – почтительно привстав из-за стола, сообщил Белкин – мужчина тщедушный и худенький, облачённый в классический «канцелярский» тёмно-коричневый сюртук. – Рад, в первую очередь, пообщаться с образованными и умными людьми, прожившими много лет в просвещенных Европах. Прямо-таки, счастлив!
Обменявшись с Иваном Ивановичем крепким рукопожатием, Гарик вежливо помог Алевтине устроиться на одном из венских стульев, после чего и сам присел на краюшек стула соседнего.
«Эге, а столов-то нынче стало два!», – отметил наблюдательный внутренний голос. – «Один, за которым мы расположились, прямоугольный и просторный, застелен нарядной скатертью, расшитой весёлыми цветными петушками, и плотно заставлен разнообразной столовой посудой, винными бутылками, кувшинами и фужерами. Запахи-то какие! Воистину – Божественные…. Другой же столик – квадратный и низенький, да и сервирован значительно скромнее. Очевидно, он предназначен для управляющего Платона и его двоюродной сестры Матрёны. Они, конечно и бесспорно, люди уважаемые, и не имеют никакого отношения к крепостному быдлу. Но, всё же, видимо, немного не дотягивают до полноценного барского сословия. И стулья у них обыкновенные, а совсем и не венские…».
– Извините, что в комнате так жарко! – продолжала щебетать и суетиться Матрёна. – В ожидании приезда нашего дорогого Глеба Сергеевича началась бестолковая и глупая суета, вот, глупые дворовые девки и проявили излишнее усердие – печку в столовой протопили на всякий случай. Ничего, сейчас проветрится…
«Это она нас, дожидаясь прихода Глеба, разговорами занимает», – понял Гарик и – в свою очередь – поинтересовался у Белкина:
– Как там, в благословенной и патриархальной Рязани? Что нового слышно про Наполеона Бонапарта? Где находятся его войска? Уже состоялись какие-нибудь серьёзные сражения?
– Всё обязательно доложу! Причём, самым подробным образом! – заверил Иван Иванович. – Когда выпьем по паре-тройке рюмашек. Глеб Сергеевич попросил – без него не начинать…. Может, пока вы расскажите что-нибудь познавательного – о повседневной жизни германской? Право слово, было бы интересно послушать…
«Пусть Алька отдувается!», – предложил наглый и ленивый внутренний голос. – «Она у нас будущий археолог и – по её же словам – круглая отличница. Следовательно, должна обладать и крепкой исторической базой знаний – относительно реалий первой четверти девятнадцатого века…».