Жажда и голод

Люди, мы всё время пытаемся понять, для чего существуем на этом свете, кто мы, откуда и куда текут реки истории.

И всякий раз, натыкаясь на загадки бытия, объясняем их существованием чего-то сверхъестественного, чему даём имя Бог.

– Отец, ты всю жизнь был коммунистом, офицером, атеистом. Тебе уже девяносто лет. Сколько можно? Пойдём помолимся.

– Сынок, если ты услышишь от человека моего возраста, что Бога нет, – знай: он тебе точно врёт.

Каждый из нас однажды предстанет перед Ним. Идея суда – великая идея предков. Хотите подготовиться? Не забывайте: мы все смертны. И, что самое главное, она к нам приходит неожиданно. Не лучше ли начать готовиться к этой встрече уже сегодня?

Отец мой, мир праху его, не захотел молиться, а жаль. Но он любил слушать мои стихи. В эту книгу вошли стихи и проза, которые отец уже не услышал. Я посвящаю её ему, Владимиру Наумовичу, родившемуся в небольшом украинском городе Гадяче в 1927 году.

– Отец, расскажи мне о своём детстве.

– Был голод. Постоянно хотелось есть. Потом война, эвакуация.

– Ладно, отец, давай тогда о чём-то хорошем. Война кончилась. Ты молод, учишься в институте.

– Отец и брат погибли на фронте. Трудно было. Постоянно хотелось есть.

– Сын

мой, откуда приходят тебе эти мысли, слова? Ты прожил уже полжизни, но никогда не писал и не говорил так, да и теперь ты так не говоришь.

– Это не я сам, отец. Это мною пишут. Наверное, для кого-то это важно.

Эта книга рекомендована мною как дополнительная литература для того, кто собирается когда-нибудь сдать экзамен, свой главный экзамен на жизнь. Не ищите в «Гугл» этих точных и правдивых слов.

Не забыть бы слова, что учили с тобою ночами мы.Навсегда дважды два, словно вечно на сердце положено.Снова, голые душами, жадно хватаем горстями мыВсё, что в стопочки Богом для нас по тарелкам разложено.И, конечно же, главное перед падением в вечное —То проекция космоса, новое чёткое зрение.На попутных, на встречных летим наконец в бесконечное.Вожделенное каждого ждёт нас святое прозрение.Состояние лёгкости в новой и ясной реальности,А туманности странности тают, как все повседневности.Я ищу вас, друзья мои, в новой непризрачной данностиПо глазам, по словам, по причинности, честности,цельности.Не забыть бы слова те, которые учим на третье.Долголетие – глупость. Движение ангела плавное.– Я люблю тебя, Господи! – гибнет за мною столетие.– Ах, как сладко понять Тебя! – это ли в жизни не главное?

Боится смерти тот, у которого много Богов и один Мир.

У верующего человека один Бог и много Миров.

До встречи в следующем Мире и в следующих книгах.

Я в поклоне склонюсь пред Тобою, мой Бог, словно нищий.Ты взгляни, как душа свои руки к Всевышнему тянет.Я голодный с рожденья, и плачу, и требую пищи.Стар мой ангел иль глух, но его мои крики не ранят.Вот я круг очертил, мне до смерти не выйти из круга.Обращаюсь к Тебе напрямую, пусть кружатся черти.Надоела, Отец, на Земле эта вечная вьюга.Опереться хочу на слова, на Твои опереться.Ты со мной говоришь, и я вижу, как движутся губы.Через тысячи лет и небес, и летит мне навстречуГолос правды. Радары души моей крутятся грубо,И я суть упущу, не пойму, я её не замечу.Очевидно, с Всевышним общаться нам надо на равных.И оставил я плач свой, молитвы в кругу отвергая.Я из тела ушёл в путь далёкий, прямой, в путьсвой главный.Я не умер ещё, подожди, не грусти, дорогая.И душа, спотыкаясь, и ноги в мозолях, и ветры.Здесь, куда ни шагни, натыкаюсь на новые боли.Это бою сродни, километры стерни, сантиметры,А по полю рисунки судеб человеческих кровью.Я вернулся к себе там, где спит отдохнувшее тело,Чтоб, покинув его, от сует ускользнуть от причала.Это не было сном, дорогая, мне душу там делалДобрый Бог, полируя о камни дороги начала. Свободу ищут в жизни долгими часами.Свободы жаждут, как наличных просит нищий.На небе нет – она всегда под небесами.И надо знать, что делать с ней, когда к ней вышли.Нам надо знать, куда идём в порыве сильном,Ведь жизни путь – из кучи праха в кучку пепла.Одно желание в нём верно и красиво:Стремленье вырваться из рабства алчной смерти.А тем счастливчикам, чья жажда счастье дарит,Кто понял жизнь: она отсюда и досюда,Они живут, а потому моя им зависть.Свободным жизнь прожить – нет в мире больше чуда.Я не прошу давно как денег, так и славы.Всё это мелочь, что так радует в нас нищих.Мне б только ложку – из кастрюльки выбрать правду,Но только правду – мне другой не надо пищи.Свободы жаждут, как глотка воды в пустыне,Свободу просят, скалы словом открывая,Словами горькой правды, что всегда простые,На кучи праха луч небесный направляя.Пусть кто зажёг в себе огонь, тот не утонет.Пусть кто пылает на костре, пылает вечно.Пусть искры сыплются из глаз, и жар ладоней,И тело тает, как свеча, его беспечно.Как бесконечны огоньки на свете белом!Их лучше, правда, разглядеть при свете чёрном.И я раздул в себе костёр мучений смело,Стихи пишу горящим пальцем закопчённым.Мой путь – в бессмертье, мне завидует природа.Душа, что Бог в меня вложил, она святая.Я накормлю её и правдой, и свободой,А в результате стану тем, кем стать мечтаю.Свободу просят, как дитя – защиту взрослых.Свободы жаждут, как луч света в тёмном царстве.Всего глоток – и душу ангел в мир уносит.Рукой дрожащей взять последнее лекарство. Я не художник слов. Пишу я чувства.Взгляни, как много у меня в горстиЛюбви, сомнений, радости и грусти.Их только тихо в дверь свою впусти.Эй, радость, не толкайся, не пропустят.Не к месту – в наших жизнях много бед.И по рецепту доктора отпустятЛюбви с кусочком солнца на обед.Пишу с натуры. Со своей – так проще.В зелёных травах поля у рекиЖжёт соловей, конечно, трелит в рощеСреди берёз экспромтом песнь тоски.Мне этот цвет других родней с годами.Кончается, так мигом разведуЯ на палитре горя краски в гамме,Добавив страсть и радость на ходу.Но жизнь нельзя писать, помилуй, Боже,Не пропустив через свою судьбу.Пусть получается себе дороже,Всё проживу, всё записать смогу.И я давно, всегда и постоянно,Склоняясь, запинаясь, как в бреду,Пою своей судьбой Ему осаннуИ кисточкой судьбу за холст веду.Аллилуйя тому, кто придумал слова,Кто смешал языки и народы,Кто в природу ввёл смерть и вручил два крыла,Чтоб поднять нас к себе над природой.Аллилуйя сокрытий, интима Господь,Управляющий Солнцем, Луною,Бесконечно дающий сквозь времени ход,За моею стоящий спиною. Прочь срываю бинты. Боль незажитых ран,И качает от запаха крови,Забываю, не помню, не верю в обман,Задыхаясь, пьянею от боли.В мире гипса, бинтов, париков, костылей,Где фантазиям нет и предела,Наши души нам трудно исправить быстрей,Чем заполнить увечное тело.Ты запомни, что это несложно совсем,И начни с исправлений желаний.Только думай с утра, как понравиться тем,Кто решил перейти в состояниеАбсолютной духовности мыслей и дел,Абсолютной правдивости строчки,Где другого любить, как себя, захотелДо последней слезы или точки.Это правда легко и несложно понять,Если правду начать уважать нам,Вот тогда телам души всем станут менять,И тогда люди станут как братья.В нашем мире исчезнут и зависть, и лень.Да, подумай, где зависти браться,Если плакать с утра за других целый деньИ слезы той совсем не стесняться.Мы срываем бинты вдоль незажитых ран,Тренируясь, пьянея от боли,Ваших ран наших душ, для которых обманМожно вылечить только слезою. Когда клонился день к закату,Лизали волны морю дно,Там нам с тобою каждым пятымВдруг стать судьбой предрешено.В дверь постучится ангел белый —Предвестник будущих утрат.Пред ним открою онемелыйИ пячусь с ужасом назад.И меч в руке его булатныйПо рукоять в моей судьбе.Я слышу голос тихий властный:«Живи в борьбе, умри в борьбе».С тех пор откуда только силы?С тех пор откуда эта страсть?На старость голос вдруг красивыйИ слов поток, что не украсть…Для нас клонился день к закату,Был волнам сахарный песок,Судьба моя с мечом проклятым,Который вынуть я не смог. Я, с вами говоря от имени Царя,Ни в доме вашем спать не лягу, ни за дверью.Опомнитесь, друзья! Вам, карами грозя,Так больше жить нельзя – не видеть вам капели.Прелестница весна, как нищенка с сумой,Крадётся вдоль окна, но ведь не стукнет в окна.Пришёл не на постой. Услышь меня, постой, —Не песнь, а волчий вой последнего пророка.Мне слышен топот войск и свист стрелы в ночи,И плач твоих детей, предсмертный голос грома.Я с вестью от Царя – так встань, сойди с печи.Костром пылает дом, не видеть больше дома.Где в рубище стою на ваших площадях,Там с вами говорю от имени, поверьте.А голову мою страданий серый прахПокрыл и на губах вкус крови, запах смерти.