Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена
Шрифт:
Франке ел со зверским аппетитом и потихоньку рассказывал о команде Кука: она была небольшая, в неё входили девятеро инуитов, сам Франке и Кук (эти двое были единственными белыми в команде). К полюсу выступили полгода назад, в феврале. Но всего через пять дней Кук приказал Франке и двум инуитам возвращаться в Эта и там охранять склад ценных песцовых шкур и моржовых бивней. В мае в Эта вернулись ещё пятеро инуитов и принесли от Кука письмо, в котором он объяснял, что к полюсу пойдёт в сопровождении всего двух человек, инуитов Авелы и Этукишука. С тех пор Франке ждёт Кука и его спутников здесь. Он понятия не имеет, что с ними сталось.
Пири это тут же насторожило: не сам рассказ Франке, а план Кука. Выходило, что он предпринял невыполнимое: трём людям никогда
Существовала и другая, более насущная проблема. К Эта скоро должен был подойти корабль – редкое событие в этих краях, – и Франке собирался вернуться на нём в Нью-Йорк. Если он всем расскажет, что Кук лидирует в полярной гонке, газеты будут об этом греметь весь следующий год: писаки вроде Петера Фройхена своего не упустят. Да и Джеймс Гордон Беннет-младший, главный редактор New York Herald, так раскрутит эту историю, что в Куке увидят благородного и мужественного полярного исследователя, затерянного в суровой Арктике. А когда он вернётся живой и невредимый, люди будут его приветствовать как героя. Кук заберёт себе все почести. А Пири останется у разбитого корыта.
Пири пришлось проглотить все эти тревоги и набраться терпения. Через полгода, когда было уже безопасно путешествовать по льду, он приготовился к следующему этапу экспедиции. Начинал он путь от мыса Колумбия, примерно в 560 километрах от Эта. Всего Пири брал с собой 69 человек, из них 49 инуитов, и 246 собак. Большинство этих людей не пойдут с Пири непосредственно к полюсу, туда он отправится в сопровождении небольшой команды.
26 февраля 1909 года Пири взобрался на утёс, чтобы обозреть дальнейший путь. Солнце ещё неделю не встанет из-за горизонта, зато полная луна освещала землю серебристым светом, и можно было легко разобрать дорогу. Небо было так густо усыпано звёздами, словно кто-то бросил на него горсть блёсток. Впрочем, некоторые инуиты утверждали, что звёзды – это на самом деле дыры в небе, через которые на землю падает снег и души умерших. Пири оглядел окрестности и увидел нагромождение льда, которое тянулось за горизонт. Он не заметил ни единого тёмного пятна, означавшего открытую воду: хороший знак. Термометр показывал –114 °F (–45,56 °C). Пири обратился к своим людям, объясняя, какое путешествие им предстоит: «Единственное разнообразие, которое нас ждёт, – это перемены к худшему».
Сначала назначили себе смелую норму в 16 километров в день. Добрая собачья упряжка может пройти в несколько раз больше по хорошей дороге – но хорошей дороги не было. Монотонно застучали кирки: люди прокладывали себе путь через торосы. Ночи проводили в снежных домиках, на строительство которых уходил час, спали в меховых спальных мешках, подложив под них шкуру. «Через несколько часов такого сна человек просыпается от холода: приходится бить ступнями друг о друга и давать себе пощёчины, чтобы восстановить кровообращение», – пишет Мэтью Хенсен, правая рука Пири, единственный афроамериканец в его экспедиции. Питались путешественники в основном галетами, чаем и холодным пеммиканом – высококалорийным продуктом из сала, сушёного мяса и сушёных ягод, который был скверен на вкус, зато питателен.
4 марта Пири встретил неожиданное препятствие. Дорогу ему преградила «Великая полынья», как её прозвали, – полоса свободной воды. Команда разочарованно заголосила: сколько же придётся ждать, пока эта полынья замёрзнет, прежде чем продолжать путь?! Один из членов команды назвал время, которое они провели в ожидании, «настоящим адом». Три инуита заявили, что хотят повернуть назад. Пири опасался, что их настроение подхватят, он отпустил двоих, а третьего уговорил остаться. «Хотя бы с этими двумя покончено», – записал он в дневнике. Пири дал уходящим инуитам провиант, которого едва хватало на обратную дорогу, а третьему наобещал с три короба: «почти всё, что было на корабле», если верить Хенсону.
Через шесть дней – целую вечность – полынья начала затягиваться льдом, и Пири с его людьми кое-как перебрались на ту сторону. «Представьте, что переходите реку по мосту из гигантских голышей, по два или три друг на друге, и каждый плавает и двигается, – описывал эту переправу Пири. – Это настоящее испытание, в любую минуту могут уйти под воду нарты, а с ними люди – или человек поскользнётся и упадёт в ледяную воду».
Переправились успешно, но торжество над силами природы не помогало от усталости. Измождённые собаки упирались, отказываясь тянуть нарты: Мэтью Хенсену пришлось неистово хлестать их кнутом и колотить палкой. Монотонный ритм ударов был отвратителен, и Хенсен вскоре пожалел о своей жестокости. Впрочем, остальные собаки смекнули, что к чему, и снова пошли. 2 апреля, по подсчётам Пири, до полюса оставалось примерно 64 километра. Еды и топлива у команды было на 40 дней – на 50, если скормить слабых собак сильным.
В своём дневнике Пири фантазировал, какие баснословные сделки предложат ему издатели, когда он достигнет полюса. Вот бы Harper & Brothers Publishers купили у него все права: на публикацию книг, журнальных статей, иллюстраций… Они заплатят Пири больше, чем любой другой полярный исследователь получал за свой труд. Подумал Пири и о мерчандайзинге: он выпустит именные пальто, палатки, нарты и другой инвентарь для холодных краёв. Пири даже набросал собственный мавзолей: разумеется, он будет монументальный и торжественный, со статуей Пири на крыше.
Наконец 7 апреля вычисления показали, что Пири достиг цели. Вычисления эти были совершенно не точные, отчасти потому, что компас так близко от магнитного полюса не надёжен. Но Пири ликовал: «Наконец-то полюс!!! Три столетия человечество шло к нему, двадцать три года я мечтал и рвался к нему. Наконец-то он мой».
Пири преуспел – во всяком случае, он так думал, – но до мировой славы было ещё далеко. Теперь надо было скорее возвращаться в цивилизованные земли и объявить о своём успехе. Пири должен обскакать этого мерзавца Кука!
Когда до редакции Politiken дошли потрясающие новости, Петер Фройхен оказался тем счастливчиком, которому выпала честь раструбить на всю Данию: Фредерик Кук достиг Северного полюса!
Стоял сентябрь 1909 года. Подробностей путешествия Кука было немного, но постепенно поступало всё больше информации. Кук появился как из-под земли и рассказывал невероятные истории о том, почему о нём так долго не было слышно. По его словам, полюс он открыл 21 апреля 1908 года, почти полтора года назад. В данный момент Кук находился на борту «Ханса Эгеде» и плыл из Гренландии в Данию. Там он обещал провести пресс-конференцию и подробно объяснить, что с ним сталось и почему он так долго не возвращался.
В Копенгаген слетелись журналисты со всей Европы: они гнались, пожалуй, за самой громкой сенсацией 1909 года. Фройхен поспешил на пресс-конференцию Кука вместе со своим другом Филипом Гиббсом. Гиббс был долговязый репортёр из лондонской Daily Chronicle, он часто обращался к Фройхену за помощью, когда ему нужны были какие-нибудь истории об Арктике. Конференцию устроили прямо на борту корабля: Кук не хотел терять ни одной минуты.
Репортёры набились на палубу, как сельди в бочку, и орали наперебой. Но вот появился Кук, и на корабле наступила тишина. Кук заговорил. Он объяснил, что, достигнув полюса, он с Авелой и Этукишуком попали на дрейфующую льдину, которая отнесла их далеко от полюса. Наконец они выбрались на остров Девон, там вырыли себе укрытие и провели на острове лето, питаясь дичью. Следующей зимой, когда лёд стал пригодным для путешествия, они переходили с острова на остров, несколько раз чуть не умерли с голода и наконец добрались до залива Нэрса и оттуда – в Эта. Это было в мае 1909 года. В поселении они дождались торгового корабля и на нём отплыли в Европу. Добравшись до ближайшего телеграфа в шотландском городе Леруике, они дали о себе знать в Копенгаген.